Запретное чтение

— Нет, седые. Как у Чарлтона Хестона в старости. Он оставил мне свое имя и телефон, но я выбросил карточку. Решил, что это какой-нибудь маньяк, который тебя преследует.

— Наверное, это просто кто-нибудь из друзей моего отца, — предположила я, хотя была уверена, что это не так. — У него есть очень странные друзья.

— Но с тобой точно все в порядке? — снова спросил Тим.

— Да. Он приходил только один раз?

— Да, только один. У тебя неприятности?

Рассуждая логически, можно было заключить, что это был тот же самый детектив, который приходил в библиотеку. Ему нужно было проверить все возможные зацепки, а адрес ему наверняка дала Лорейн. Если бы Рокки и в самом деле обо всем догадался и рассказал полиции, об этом говорили бы в новостях, по стране объявили бы розыск — в общем, дело не ограничилось бы одиноким парнем, который всего раз зашел, чтобы со мной поговорить. Но все это означало, что я попала в зону их внимания, и это мне совсем не нравилось.

— Нет-нет, никаких неприятностей, — заверила я Тима. — Просто все получилось очень неожиданно. Я имею в виду эту свою поездку.

— Ну круто. Если вернешься на днях, предупреждаю: нас все выходные не будет. Отменили репетицию в пятницу, чтобы поехать на эту их затею в Сент-Луис. Посчитали, что это важнее, чем репетиция. Едем всей труппой.

— Что за затея?

— Ну ты ведь видела листовки внизу? Про мальчика, который ушел из дома? Ну, пикеты, помнишь?

— Ах да.

Через секунду связь прервалась и больше не возвращалась — впрочем, я не очень-то этого и хотела. Мне казалось, что стены алькова пульсируют, что они холодные и влажные. Вот вам, пожалуйста: я забралась на самый край страны, никто не знает, где я, никому меня здесь не достать, и все равно кольцо вокруг меня сужается. Детективы шарят по библиотеке и по моей квартире, а единственный человек, на которого я рассчитывала, который должен был находиться за стеной моей гостиной, душа и громкий голос нашего здания, отправляется на пикет, который устраивают в поддержку сбежавшего, а на самом деле похищенного мною мальчика, и, наверное, будет его подбадривать и кричать «Беги быстрей!». Я огляделась по сторонам, отыскала глазами Иэна и вдруг почувствовала, что совсем не удивлюсь, если увижу на одной из скамеек отца, а рядом с ним — Рокки и Гленна, и еще Чарлтона Хестона, мистера Геля и Лорейн.

— Это твоя жизнь, — скажут мне они. — Ты имеешь право сидеть тихо и не высовываться.

— Мисс Гулл! — громко прошептал Иэн с другого конца здания, помахивая в воздухе розовой ксерокопией. — Тут сказано, что это единственная официально признанная священная реликвия во всей Новой Англии! И ведь мы оказались здесь совершенно случайно!

— Да, поразительная удача.

— А что такое реликвия?

Отец Диггс просунул голову в дверь и нарочито вежливо кашлянул. Иэн поднял глаза к потолку, перекрестился (мне показалось, что не в том направлении) и торжественно прошествовал в низкий дверной проем.

— А за что отвечает эта святая Береника? — спросил Иэн, когда я к ним присоединилась.

— Ну, не всякий святой должен непременно за что-то отвечать, — ответил отец Диггс. — Но ты можешь считать ее святой покровительницей этого прихода и французской деревни, где она жила.

Мы прошли по коридору, заставленному картонными коробками, и оказались в маленькой комнатке, где стояла вешалка с мантиями хористов, а в углу лежала груда чего-то, похожего на хлам, оставшийся после рождественского шествия: ангельские крылья, пастушьи посохи, скомканные куски белой материи. Отец Диггс почтительно отступал к дальней кирпичной стене, у которой стояло нечто вроде аквариума. Спереди аквариум прикрывала фиолетовая занавеска. Священник взволнованно потер руки.

— Ну, вот и он, — сказал он, отдернул занавеску и включил синеватую флуоресцентную лампу, которая мерно загудела над аквариумом.

Иэн прижался носом к стеклу, и мне пришлось выглядывать из-за его наэлектризовавшихся волос, чтобы увидеть, что же там такое внутри. В центре аквариума лежала выцветшая голубая подушечка, а на ней — нечто, напоминающее маленькую сосиску, белую и сморщенную.

— У него даже ноготь сохранился! — взвизгнул Иэн.

Отец Диггс наклонился над стеклянным ящиком и стал рассматривать палец вместе с Иэном. У меня потемнело в глазах, и я быстро прижалась щекой к прохладной кирпичной стене.

— Нет, — возразил отец Диггс. — Вряд ли это ноготь. По-моему, верхушка у него с другой стороны, он указывает вон туда.

— Почему вы так думаете? — поинтересовался Иэн, я закрыла глаза и услышала собственный пульс.

Отец Диггс ненадолго задумался и произнес:

— Если мне не изменяет память, он указывает вон туда. По-моему, палец клали таким образом, чтобы он указывал на юго-восток, то есть на Святую землю.

— Ну, если палец будет повернут на северо-запад, тоже получится, что он указывает на Святую землю, просто тогда до нее будет дальше, — отстаивал свою точку зрения Иэн.

Отец Диггс усмехнулся.

— Тоже верно, — сказал он с одобрением.

— Потому что я почти уверен, что это все-таки ноготь, — настаивал Иэн. — Мисс Гулл, посмотрите! Ведь это же ноготь, правда?