Запретные мечты

Будет ли? Сирена позволила себе на мгновение вернуться к предложению Варда. Натан, какие бы методы он ни использовал, чтобы сделать ее своей женой, по крайней мере, не собирался с ней расставаться. Он хотел, чтобы они долго и счастливо жили вместе. Натан был добрым и заботливым, и если он иногда проявлял некоторую суровость, Сирена не видела в этом ничего страшного. Такие черты характера почти всегда свойственны человеку, нажившему миллионное состояние.

– Я люблю тебя, Сирена.

Он произнес эти слова совсем тихо и очень просто. Этого она тоже никогда не слышала от Варда.

– Натан, я…

– О, я не жду от тебя взаимных признаний. Я только хотел, чтобы ты точно знала, какие чувства я к тебе испытываю. Во время последней поездки я успел о многом подумать. Я уезжал в плохом настроении, я сердился на тебя и на себя тоже. Я слишком тебя торопил, сделал глупую ошибку, напомнив тебе о том, что нам обоим хотелось забыть.

– Ты относился ко мне очень терпеливо и предупредительно, – возразила Сирена.

– Я пытался к тебе относиться так, но напряжение, которое я испытываю, когда вижу тебя рядом и в то же время понимаю, что ты бесконечно далека, просто невыносимо. Вот почему я решил не отказываться от поездки, даже когда ты сказала, что останешься дома.

– Понятно – Этого, конечно, было недостаточно, и ей, наверное, следовало сейчас сказать совсем другие слова, но Сирена больше ничего не могла придумать. Он рассказывал о поездке со степенностью делового человека, но она-то знала, что он провел эти недели не один.

– Я уже сказал, что о многом успел подумать за это время. И я пришел к выводу, что мы сможем добиться счастья, только если между нами не будет никаких недомолвок. Ты знаешь о моих чувствах к тебе и должна понимать, что я не хочу тебя обидеть ни единым словом, и если мои слова иногда причиняют тебе боль, я говорю их вовсе не ради этого. Кроме того, признавая все мои грехи, я хочу показать тебе, что у меня нет ни желания, ни надобности, ни права судить тебя. Все мы люди и можем ошибаться – и ты, и я, и нам не надо ни перед кем оправдываться.

– Ты слишком великодушен ко мне. Я этого не заслуживаю, – сказала Сирена неуверенно, – но нам незачем вдаваться в подробности.

– Ты ошибаешься. Я хочу, чтобы ты знала все.

– Даже если я не могу пообещать тебе взаимной откровенности?

Улыбка озарила его худое лицо.

– Ты что, совершила преступление? Если это какая-нибудь мелочь, она не имеет значения, а если ты сделала что-то страшное, я предпочел бы об этом не знать. Ты можешь ничего мне не говорить, если не хочешь.

– По-моему, это будет несправедливо по отношению к тебе, – ответила Сирена, глядя на остывающую чашку.

– Почему? Ведь я сам предлагаю тебе молчать.

– В любом случае, ты вряд ли можешь признаться в том, чего я не знаю.

Натан окинул Сирену внимательным и немного встревоженным взглядом. Она медленно подняла глаза.

– По-моему, тебе нужно объяснить свои слова, – проговорил он наконец.

– Раз уж речь зашла о твоем путешествии, я полагаю, ты собирался сказать, что брал с собой Консуэло.

– Да, это так, – признался он, – хотя я еще собирался сказать, что у нас с ней все кончено и сегодня мы расстались.

– В этом не было никакой необходимости. Ты мог не поступать так ради меня.

Слова слетели с губ, прежде чем Сирена успела их осознать. Она поспешно отвернулась.

– Так решила Консуэло, хотя я, честно говоря, тоже почувствовал облегчение. Это была идеальная связь, если связь вообще может быть идеальной, но я не мог избавиться от ощущения вины за измену супружеской клятве. А потом, и я и она знали, что я любил только тебя, даже когда оставался с ней.

Сирене сделалось не по себе. Она сама не испытывала подобных угрызений совести. Отбросив эту мысль, она нашла другой повод для недовольства.

– Удивительно, что ты так уважаешь супружеские обеты, – сказала она, – особенно если учесть, что право их произнести ты приобрел за деньги. Я, наверное, не солгу, сказав, что меня ты тоже купил.

– Это неправда!

– А как еще назвать твою сделку с Перли? Ты ведь выкупил половину салуна, чтобы в удобное для тебя время она выставила меня из комнат Варда, так?

Сирена поставила чашку на столик и, поднявшись с кресла, подошла к камину.

– Я поступил так, как мне казалось необходимым. Что бы с тобой сталось, если бы я оставил тебя там и Шон родился бы в салуне?

– В этом ты прав, – согласилась Сирена, – но я сомневаюсь, что в первую очередь ты думал обо мне и ребенке.

– Я никогда этого не говорил. Мне казалось, что ты уже давно знаешь, почему я все это сделал.

Он взволнованно отложил трубку. Его русые волосы блестели в бликах пламени свечей, горевших у него над головой.

– Да, знаю, и все же ты бы мог сначала спросить меня.

– А ты бы приняла мое предложение?

Сирена посмотрела на свою руку, такую бледную в сравнении с ржаво-красным мрамором камина.

– Я не знаю.

– Вот видишь! Я не мог так рисковать.

– Не мог или не хотел?

– По-моему, это сейчас одно и то же.

– Если ты имеешь в виду, – медленно проговорила Сирена, – что эта история все равно закончилась бы тем, что я стала бы твоей женой, ты, наверное, прав.