Запретные мечты

— Не придется. То есть я не хочу, чтобы ты этим занималась, у тебя и так найдутся дела. — На его суровом лице появилась улыбка. — Конечно, нам лучше не ходить куда-то самим, а найти кого-нибудь, чтобы он приносил еду сюда и не будил бы нас при этом. Это нас вполне устроит. Я зайду к Санчо. Если он еще работает, я попробую с ним договориться, а если нет — найду кого-нибудь другого.

Сирена не возражала.

— А сейчас одевайся и пойдем выпьем хотя бы кофе. Я со вчерашнего вечера ничего не ел. Еще немного, и я умру от голода.

Сирена кивнула и с каким-то легким, радостным чувством стала одеваться. Когда она накинула на плечи свой старый плащ, Вард окинул ее быстрым взглядом и распахнул дверь.

Они завтракали в немецком ресторане. Вард заказал горячий кофе и яблочные пирожки. Потом купил все, что просила Сирена, заодно и кое-что еще. Когда они проходили по Мейерс-авеню, возвращаясь обратно, к ним подбежала девушка в халате, из-под которого выбивалась нижняя рубашка.

Сирена узнала одну из девиц «Эльдорадо». Обычно веселая и заводная, она сейчас казалась совсем бледной, ее волосы были распущены.

— Мистер Данбар, мистер Данбар! Идемте со мной. Пожалуйста.

— В чем дело?

— Перли. Она приняла целую коробку снотворного.

— Откуда ты знаешь, что это снотворное?

— Я видела. Вы должны что-нибудь сделать, иначе она умрет.

— Не думаю, что она хотела меня видеть, прежде чем… так поступить.

— Она хотела, хотела. Она умоляла вас простить ее, если еще не поздно.

— Поздно, слишком поздно, — сказал Вард сурово. — Если Перли наглоталась этих таблеток у тебя на глазах, значит, она хотела, чтобы ты ее спасла. Думаю, доктор нужен ей сейчас больше, чем я.

— Какой же вы бессердечный, если так к ней относитесь, — со слезами проговорила девушка.

— Она просто идиотка, если ей кажется, что я ее прощу. И ты тоже, если стоишь здесь и тратишь попусту время, вместо того чтобы найти врача.

Девушка с ненавистью посмотрела на Варда и, рыдая, бросилась прочь.

12.

Перли не умерла. Врач дал ей рвотное и растер кожу спиртом со снегом. Увидев, что она совсем ослабла, он приказал девицам выйти из комнаты, заявив, что хочет осмотреть их хозяйку как следует. Убедившись, что Перли полностью пришла в себя, доктор взял деньги за услуги и ушел.

Так, по крайней мере, рассказывала Консуэло. Испанка навестила Сирену через неделю после возвращения Варда. Сирена впервые увидела ее после того вечера. Консуэло не вернулась в «Эльдорадо», она не стала возвращаться и в публичный дом, хотя там у нее остались друзья. Она стала любовницей Натана Бенедикта. В ту ночь, расставшись с Сиреной и Вардом, он позвал Консуэло к себе в отель «Континенталь». На следующий день он снял для нее небольшой дом, не дворец; конечно, но очень элегантный особнячок из четырех комнат. Потом они отправились в Колорадо-Спрингс, и он купил там мебель, которую она выбрала. Натан оказался добрым и щедрым человеком, и Консуэло чувствовала себя почти счастливой. Ее радость омрачалась лишь по ночам, когда он называл ее Сиреной, сжимая в объятиях.

— Консуэло, — тихо проговорила Сирена. — Прости меня.

Испанка покачала головой и улыбнулась.

— Это же не твоя вина. И я, честно говоря, не возражаю. Заходи к нам как-нибудь. Я угощу тебя чаем из китайской чашки, из настоящего китайского фарфора.

— С удовольствием, но только когда там не будет Натана, мистера Бенедикта.

— Насчет этого можешь не беспокоиться, — сказала Консуэло, — он приходит ко мне только по ночам.

Сирена решила не рассказывать об этом Варду. Она, конечно, не думала, что он будет ревновать, но его отношения с другом испортились, с тех пор как он застал его с Сиреной.

У них с Вардом почти ничего не изменилось. Большую часть дня они проводили вместе. Изредка Вард спускался вниз, чтобы сыграть в карты. Они разговаривали о самых разных вещах, по вечерам разводили огонь в камине, смеялись и занимались любовью. Проходили дни, недели, кончилась зима. Сирена жаловалась, что ей совсем нечего делать, особенно теперь, когда дни сделались длиннее, и уговаривала Варда купить материю, иголки и нитки, чтобы она могла сшить себе пару платьев взамен старого.

— Зачем тебе это? — спрашивал он. — Я могу купить хоть дюжину платьев, чтобы тебе было в чем появляться на людях, только ты нравишься мне и в этом пеньюаре, а еще больше — без него.

— О, в этом я не сомневаюсь. Это же так удобно, — отвечала Сирена, лукаво поглядывая на него, — но, боюсь, я не слишком понравлюсь тебе в одном из твоих костюмов.

— А что, если понравишься? — смеялся он. — Сейчас я, по крайней мере, могу не сомневаться, что в любую минуту приду и застану тебя здесь.

— Ах да. Как же я забыла?

— Знаю, знаю. Ты понимаешь, каждый вечер я прихожу сюда с тайным страхом обнаружить мой шкаф пустым.

— Ну уж нет! Я тебе такого удовольствия не доставлю!

— Но, Сирена, неужели тебе так не понравилось платье, которое я тебе купил?

— Оно мне нравилось, пока я думала, что мой саквояж потерялся.

— Твой саквояж опоздал на сутки. А когда его наконец принесли, я решил: пусть лучше все остается по-прежнему.

— Для кого лучше?