Запретные цвета

Юити нырнул в море не без намерения. В сотне метров по правому борту от яхты показались острова Надзима, чей бесформенный силуэт, различимый с побережья Абудзуру, высился над линией океанского горизонта. Надзима — это продолговатая гряда разбросанных, едва-едва торчащих над поверхностью моря низеньких голых скал. На них не росли деревья, за исключением одинокой приземистой скрученной сосенки. Над водой по центру наиболее высокой скалы вздымались огромные ворота тории[90]; будучи еще недостроенными, они крепились толстыми веревками, которые протянулись от грунта; из-за этого сооружения вид необитаемых островов казался мистическим.

Тотчас из облачной завесы просочились лучи, и тории вместе с мощными канатами вознеслись в солнечном сиянии, играя многозначительными тенями. Строителей нигде не было видно. Не было видно и храма, который должен был бы располагаться за воротами тории. Вследствие чего нельзя было определить, в какую сторону были обращены эти ворота. Они возвышались над морем отрешенно и бесприютно, будто подражая безмолвному поклонению безымянному божеству. В тени они выглядели черными, однако вся акватория окрест блистала от солнца на западной части небосклона.

Юити схватился за первую скалу и вскарабкался на остров. Казалось, что ребяческое любопытство толкало его к тому, чтобы приблизиться к воротам. Он скрылся между двумя скалами и вновь появился на вершине следующей скалы. Когда он подошел к храмовым воротам, изящные скульптурные линии вычертили прекрасный силуэт обнаженного юноши, за спиной которого пламенела западная часть небосклона. Юити оперся одной рукой на ворота, а другую руку взметнул вверх и помахал своим спутникам на яхте.

Кавада подвел «Ипполита» к островам Надзима насколько можно близко, ни разу не чиркнув днищем о подводные камни; остановился в ожидании, пока Юити не вернется на борт.

Сюнсукэ указал на фигуру молодого мужчины у храмовых ворот и произнес:

— А это забавно?

— Нет.

— Что тогда?

— Это красиво. Пусть пугающе, но ничего не поделаешь.

— Ну, если так, господин Кавада, то в чем же заключается юмор?

Кавада чуть склонил свою ни перед чем не склоняющуюся голову:

— Я должен беречь себя от всего смехотворного…

Сюнсукэ рассмеялся, услышав такой ответ. Казалось, что его безудержный смех перелетел через волны и достиг ушей Юити. Юноша промчался вдоль скал и показался на краешке мыса поблизости от яхты.

Компания поплыла под парусами до Морито, затем направилась вдоль побережья назад к Абудзуру, где они пересели в автомобиль и поехали на ужин в отель «Кайхин» в Дзуси. Это был маленький летний курорт. До недавнего времени этот курорт, реквизированный государством, целиком заполняли частные судовладельцы из яхт-клубов и американские экскурсанты. С нынешнего лета курорт был освобожден от реквизиции, убрали изгородь, долгое время вызывавшую недовольство, и побережье перед отелем было открыто для публики.

Был вечер, когда они прибыли в отель. На зеленой лужайке в саду было выставлено пять-шесть круглых столиков со стульями. Цветастые пляжные зонтики при каждом столике были сложены и напоминали кипарисы. На побережье было еще скудновато. Громкоговоритель на рекламном киоске жевательной резинки «R…» крикливо разрывался популярной песенкой. В промежутках между рекламой тот же голос с прежним задором повторял объявление о потерявшемся ребенке: «Мы нашли ребенка! Мы нашли ребенка! Мальчика около трех лет с именем Кэндзи на морской фуражке. Просим тех, кто его знает, обращаться в киоск жевательной резинки „R…“ под громкоговорителем!»

Когда трое мужчин закончили ужин, их столик на лужайке окутало сумерками. Отдыхающие разом покинули берег, громкоговоритель умолк; шум волн стал громче. Кавада поднялся из-за стола. Возникло молчание, которое стало уже привычным для обоих оставшихся. Сюнсукэ заговорил первым:

— Ты изменился.

— Разве?

— Точно изменился. Это пугает меня. У меня было такое предчувствие. Я предчувствовал, что однажды должен наступить день, когда ты перестанешь быть самим собой. Поскольку ты будто радий. Как радиоактивный элемент. Я боялся этого давно. Однако в тебе еще что-то осталось от тебя прежнего. Именно сейчас, я думаю, нам следовало бы расстаться…

Слово «расстаться» вызвало у юноши усмешку.

— Вы сказали «расстаться»? Вы так говорите, сэнсэй, будто до сих пор между нами что-то было.

— Конечно, между нами что-то было. Разве ты сомневаешься?

— Я понял вас в бульварном смысле этого слова.

— Вот именно! В прежнее время тебе бы и в голову не пришло такое толкование.

— Ну, в таком случае я позволю себе помолчать…

Юити не осознавал, какое давнее заблуждение и какая глубокая решимость скрывались в равнодушных словах старого писателя. В темноте послышался тяжелый вздох Сюнсукэ.