Запретные удовольствия

Однако Юити впервые с такой радостью играл роль влюбленного. В первый раз можно было видеть, как он прижимается к женщине так по-мужски. Обычно подобное поведение вызывало у Кёко отрицательную реакцию и охлаждало её воздыхателя, но на этот раз случилось так, что он преданно отвечал на её собственное настроение приятного возбуждения. «Когда мужчина перестает мне нравиться, он всегда сходит по мне с ума», – говорила она про себя без малейшего злорадства.

Кроваво-красный терновый физ с джином, который она выпила, придавал игривое скольжение танцу Кёко. Она прислонилась к Юити, её тело, легче перышка, её ноги едва касались пола. Танцевальная площадка в цокольном этаже была окружена столами с трех сторон. Помост для оркестра был обращен в темноту, позади висела алая драпировка. Музыканты играли очень популярные мелодии «Грустное танго» и «Табу». Юити, получивший не так давно третий приз, великолепно смотрелся в танце. Его грудь была крепко прижата к маленьким мягким с накладками грудям Кёко. Она смотрела через плечо Юити на темнеющие лица за столиками и на мелькающие головы с золотыми волосами. То тут, то там колыхались маленькие дракончики, зеленые, желтые, красные, синие, на подсвечниках из матового стекла.

– В тот раз на вашем китайском платье был большой дракон, верно? – спросил Юити.

Это совпадение могло родиться лишь из чувств очень близких, почти одинаковых. Кёко охватило желание сохранить в себе этот крошечный секрет, поэтому она не призналась, что и сама тоже думала о драконе, и ответила:

– Да, такой был рисунок на белом атласе, ты запомнил.

А помнишь, как мы протанцевали пять танцев подряд?

– Я был очарован вашим лицом с этой едва заметной улыбкой. После этого когда я вижу улыбающихся женщин и сравниваю их улыбки с вашей, они не идут ни в какое сравнение.

Эта лесть глубоко тронула Кёко. Она вспомнила, как девочкой её постоянно и жестоко критиковала её невыносимая кузина за то, что при улыбке она показывала десны. После этого она на протяжении десяти лет тренировала улыбку перед зеркалом. Теперь Кёко демонстрировала чрезвычайную уверенность в своей легкой изгибающейся улыбке.

Женщина, которой говорят комплименты, чувствует в душе то, что привычно проституткам. Юити, поддавшись беспечному поведению иностранцев, воспользовался случаем и позволил своим улыбающимся губам легко коснуться губ Кёко. Она, хотя и ветреное создание, не была распутной. Танцев, вина и воздействия атмосферы этого иммигрантского клуба было недостаточно, чтобы вселить в неё романтические чувства. Она стала лишь чуть нежнее и сентиментальнее.

В глубине сердца она верила, что участь всех мужчин в мире – быть несчастными. У неё это было религиозным предрассудком. Единственное, что она видела в Юити, так это его банальную молодость. Но то, что мы называем красотой, в основном так далеко от оригинальности. Определенно в этом красивом юноше не найдешь ничего оригинального! Кёко погрустнела, словно проливала слезы над мужским одиночеством, над их животными страстями, над всеми оковами желания, от которых жизнь мужчин кажется такой трагичной.

Однако это подавляющее чувство утихло, когда они вернулись к своим местам. Говорили они мало, явно не зная, что сказать. Вероятно, в поисках повода коснуться руки Кёко Юити заметил её необычные наручные часики и попросил взглянуть на них. Различить что-нибудь на крошечном циферблате при таком плохом освещении было трудно, даже если смотреть на них очень близко. Кёко сняла часики и дала их ему. Тогда Юити начал рассказывать о различных швейцарских часовых фирмах. Его широкая осведомленность в этой области удивила её.

– Который теперь час? – спросила она.

Юити посмотрел на свои и её часы и сказал:

– Без десяти десять, на твоих – без пятнадцати, – и вернул ей её часики.

Им придется ждать более двух часов, когда начнется шоу.

– Давайте пойдем куда-нибудь еще, ладно?

– Давай, – ответила она, снова взглянув на свои часы. Муж играет в маджонг [117] и вряд ли вернется до полуночи. Ничего не случится, если она вернется чуть раньше его.

Кёко стала подниматься из-за стола. Легкое покачивание говорило о её опьянении. Юити заметил это и взял её под руку. У Кёко возникло ощущение, будто она идет, глубоко увязая в песке. В авто Кёко почувствовала себя до глупости щедрой и подставила свои губы Юити. В ответ его губы проявили довольную жестокую силу. Свет от высоких неоновых вывесок, падающий через окошко на её лицо, метался по рукам, плечам, плавно перемещался в уголки её глаз. Во всей быстроте этого мелькания был поток, который оставался неподвижным. Юноша понял, что это слезы. Кёко тоже это поняла почти в тот же момент, когда почувствовала холод на виске. Юити коснулся его своими губами и выпил женские слезы.