Запретные желания

— Я мог бы съесть тебя заживо. Ты знаешь это. Каждый раз, когда я тебя вижу, со мной это происходит. — И Сэм поцеловал ее так, как мечтал все эти пять суток. Тело его напряглось, его чертов пенис из просто твердого стал твердым и пульсирующим. И в этот момент Присси приоткрыла рот и впустила его язык. Почему бы ей не держать рот закрытым или не стукнуть Сэма в живот ребром ладони? Тогда с этим влечением было бы покончено. А может, и нет.

Но Присси просунула руки под пиджак, обняла Сэма, прижавшись низом живота к его животу. Тепло ее тела прожгло его насквозь. Даже через платье.

— Я хочу тебя, — выдохнул он ей в ухо. — Сейчас, здесь, немедленно.

Присси на мгновение замерла, очевидно, решая, что делать: уйти, остаться или дать Сэму по голове тутовой веткой. Но именно в тот момент, когда он уже решил, что она сейчас бросится наутек, Присси накрыла губами его губы, и язык ее стал вытворять такое… совершенно неприличное… возмутительное. Но черт, ему это нравилось. Во всяком случае, если это делала Присси Сент-Джеймс. Он задрал ее платье, она расстегнула его брюки и, ни о чем не спрашивая, выудила из бумажника презерватив и натянула на него. Дыша, как загнанный зверь, он прошептал:

— Знаешь, это плохая идея.

— Согласна. Хочешь остановиться?

Сэм прижал ее спиной к ограде неподалеку от крыльца. Присси отклонилась назад и обвила ногами его талию, как тогда, в лифте. У них хорошо получается этот маневр. Слишком хорошо. Сжимая ее ягодицы, крепко прижимая к себе, Сэм вошел в нее и тут же кончил, да так, что в глазах потемнело. Ничего подобного он никогда не испытывал, если не считать того случая в чертовом лифте. Тело его содрогалось, губами он ловил ее отчаянные стоны. Присси тоже вся дрожала от невероятного удовольствия.

— Пресвятая Дева, — прошептал Сэм. Голова у него кружилась, перед глазами все плыло.

— Я прямиком отправлюсь в ад, — жалобно протянула Присси. Налетел ветер, листва шумела сильнее, чем раньше, заглушая их голоса. — Чудесные сестры растили меня доброй католичкой, учили хорошо себя вести и правильно накрывать на стол. Сейчас в этом самом доме они готовят канапе с грибами, божественные канапе, а я тебя обрабатываю прямо здесь, у парадного крыльца.

— Я думаю, мы оба друг друга обрабатываем. — Пальцы Сэма вжались в ее плоть. Он снова ее хотел, и наплевать ему было на монахинь и на грибные канапе. Прямо сейчас его чертов член раздувался, готовый к действию… снова. Присси прищурилась:

— Ты принимаешь виагру? В этом все дело?

— Все дело в тебе. Как ты смотришь, как пахнешь, каково твое тело на ощупь — весь этот чертов комплект. Почему ты не родилась парнем? Черт, я бы запал на тебя, кем бы ты ни была, и, поверь мне, я уж точно не говорю такое всем подряд.

Шорох шагов по тротуару и звуки голосов заставили их замереть. Ее подернутые дым кой глаза и манящие губы были так близко. Сэм хотел, чтобы она всегда его хотела, не только сегодня или в каком-то чертовом лифте, но всегда, каждый день. Он должен был знать, что Присси принадлежит ему, и только ему. Как ему хотелось доставить ей настоящее удовольствие, в настоящей постели, а не в каких-то чертовых зарослях. Мысль о том, что он не единственный мужчина в ее жизни, приводила его в ярость.

Когда группа прошла, Сэм опустил Присси на землю, и она отступила назад, выставила перед собой руки и тряхнула головой. Ничего хорошего этот жест не предвещал. Так как там с перспективой стать ее единственным мужчиной? j.

— Значит, так. Я выхожу из игры. Я так больше не могу. — Все. Конец. Впрочем, долго она так все равно не выдержит. — Хватит валять дурака. Мы ведем себя как дети. Это мешает нашему совместному бизнесу, и меня такое положение не устраивает.

— Сладкая моя, у нас нет никакого совместного бизнеса. Я не дам тебе ссуду. Пойми, ничего личного. Здравый смысл, и ничего больше. Давай забудем о бизнесе и подумаем о нас с тобой.

Присси поправила прическу и одернула платье; Сэм застегнул молнию на брюках и следом за Присси вышел на дорогу из серой брусчатки. Она остановилась возле черной чугунной урны, в которой в изобилии росли желтые и белые цветы. Урну окружали корзины с такими же цветами. Мимо проходили участники вечеринки, здоровались с Сэмом, восхищались цветами. Присси, надо отдать ей должное, действительно превзошла себя, превратив этот заброшенный пустырь в подобие сада. Она подняла на него глаза:

— Ты знаешь…

— Предложение, которое начинается с «ты знаешь», никогда ничем хорошим не заканчивается.

Не обращая внимания на его слова, Присси продолжала:

— Здесь находятся представители прессы, и завтра в «Геральд» появится репортаж об этом мероприятии с фотографиями. Если пройдет слух о том, что банк не поддерживает восстановления зданий, представляющих собой историческую ценность, тем, кто сейчас тут пьет и закусывает, это очень не понравится. Скажу больше, они решат, что ты сноб и Саванна для тебя жалкая провинция, а ведь эти люди — твои серьезные клиенты.

— Ты снова меня шантажируешь? Я это уже проходил, когда ты явилась в банк. Снова хочешь закатить сцену?