Запретный камень

– Дыши, – командовала Лили. – Так больше шансов остаться в живых.

– Спасибо… – прошептала Бекка, как только самолет набрал высоту. – Похоже, я еще не профи.

– Эй, ребята! Слушайте! – воскликнул Даррел, развернувший на коленях лондонскую газету. – Помните, мы читали про танкер, затонувший в Средиземном море у берегов Турции? На его борту находилось семнадцать человек. Разве не трагедия?

Следом за ним свою газету показал Вейд.

– А это, как считаете, подходит? В районе Майами столкнулись большой грузовик и лимузин. Водитель грузовика исчез, но всего минуту спустя его обнаружили за сто миль от места происшествия – он шагал по обочине.

– Так значит, за рулем сидел не он? – спросила Лили.

Вейд отрицательно покачал головой:

– Свидетели аварии опознали его. Вдобавок он сжимал в руке ключи от машины.

– Ну, это уже какая-то мистика, – не поверила Лили.

Доктор Каплан взял у сына газету и перечитал заметку. Затем сказал:

– Генрих был очень дорог мне, но все-таки он давно уже вышел на пенсию. И стал жить очень замкнуто… Не хочется так говорить, но, возможно, это письмо лишь доказывает, что старость взяла свое. Такое бывает, вы же понимаете. Его время настало – и он ушел в мир иной. И больше это никак и ни с чем не связано.

«Ушел в мир иной…» Слова эти вдруг поразили Бекку. Такие умиротворяющие, в отличие от слов зашифрованного письма – «пожирает», «трагедии», «спасай», «найди»… А ведь они до сих пор не знают, как он умер, этот старый профессор. Экономка им ничего не сказала…

Бекка уже собралась отложить «Монд», как вдруг наткнулась на небольшую заметку.

– Масштаб трагедии невелик, – сказала она, – но все же послушайте. «В офисе газеты погиб человек. Один из служащих ночной смены упал в открытую шахту лифта. Версия убийства не исключается».

– Вейд, мотай на ус, – заметил Даррел. – Я не хочу так погибнуть!

– Постараюсь такого не допустить, не дрейфь.

Роальд повернулся к ним.

– Один из нашей пятерки, которую Фогель собрал двадцать лет назад, работает в «Монд», – сказал он. – Интересно, знал ли он погибшего? Я уже несколько лет с ним не общался. Бернар… Бернар… Забыл фамилию.

– Бернар Дюфор? – спросила Бекка.

– Именно! Мы его звали Берни. А что, его упоминают в заметке?

Бекка застыла.

– Человека, упавшего в шахту, звали Бернар Дюфор. Полиция пока говорит о несчастном случае, но расследование продолжается.

С доктором Капланом что-то произошло. После этих слов его лицо как будто закрыла какая-то тень, он весь сжался, точно провалился сам в себя. Неужели все-таки все эти события связаны между собой? Письмо. Смерть Генриха Фогеля. Газетные новости. А теперь вот – Бернар Дюфор…

Даррел наклонился к отцу:

– Вы с Берни правда были друзьями?

Роальд закрыл глаза. Снова открыл.

– Не совсем. Он был одним из нашей пятерки – группы «Астериас» профессора Фогеля, понимаете?

– Думаешь, началось то, о чем предупреждало письмо? – нахмурился Вейд. – «Увы, нас Кракен пожирает… Последний – ты»? Не это ли дядя Генри имел в виду? Последний из «Астериаса»… Тебе грозит опасность?

– Ну что ты, сынок, – убежденно ответил Роальд. – Конечно, нет!

– А с остальными в группе ты поддерживал связь? – спросил Даррел. – Как мы узна…

Но Роальд Каплан резко поднял верх указательный палец, и все замолчали.

– Про газетные новости ничего сказать не могу. Но дядя Генри и Бернар – совсем другое дело. Надеюсь, в Германии мы выясним, что же с ними случилось. А пока, я уверен, самое главное для нас – держаться вместе.

– Мы не подведем вас, правда! – воскликнула Лили и, посмотрев на друзей, решительно кивнула головой.

– Генрих был хорошим человеком, – уверенно произнес Роальд. – Отличным представителем рода человеческого. Давайте отдадим ему последний долг. Лили права. Не подводите меня – и будьте всегда рядом. Каждую секунду.

Он спокойно вздохнул и наконец улыбнулся. А затем достал из кармана куртки свои студенческие конспекты и, надев очки, погрузился в чтение.

Начали развозить на тележках еду, и Бекка, откинувшись в кресле, раскрыла «Моби Дика». Через семьдесят страниц она дочитала до того места, где капитан Ахав с командой вторглись во владения белого кита:

«И я с жадностью выслушал рассказ о свирепом чудовище, которому я и все остальные поклялись беспощадно мстить…»

Чудовище. Моби Дик был гигантским китом, морским чудовищем. Она перечитывала эту фразу снова и снова, гадая, что же имел в виду дядя Генри, когда писал о кракене.

Глава одиннадцатая

Эбнер фон Браун терпел до последнего, но наконец не выдержал – и выдернул обожженные тонкие пальцы левой руки из чаши с водой и осколками льда.

Эту керамическую чашу изготовили венецианские мастера в XIII веке. За более чем странные четыре года, проведенные с Галиной Краузе, Эбнер научился неплохо разбираться в антиквариате.

– Возьми ее с собой, пригодится, – бросила она ему с неожиданным, как он было решил, состраданием, но та вдруг добавила: – И перестань все время ныть из-за этих ожогов!