Запретный король волков

Лагерные занятия длились два месяца, но Аксил взял с меня слово встретиться с ним на следующий день.

Так и случилось. И мы влюблялись все сильнее. После наших занятий он повел меня к реке, и мы пошли ловить рыбу и разговаривали до захода солнца. Я рассказала ему все о своем детстве, и он поделился некоторыми вещами, но так и не признался, что был принцем.

На пятой неделе лагеря он сплел вместе несколько ниток и надел их мне на безымянный палец. Он пообещал однажды сделать меня своей женой. Он сказал, что ему нужно вернуться на Гору Смерти и заняться семейными делами, но когда он станет мужчиной, он пошлет за мной. Дориан все равно не разрешал нам жениться, пока нам не исполнится хотя бы семнадцать, так что я знала, что мне придется выждать время, чтобы получить разрешение альфы.

Я с энтузиазмом кивнула. Я бы согласилась на что угодно, ведь была по уши влюблена в него. Мы оба планировали встретиться в учебном лагере на следующий год, а затем остаток ночи танцевали.

Той ночью мы улизнули из наших походных палаток и встретились на одеяле под звездами. У нас не было секса, мы просто хотели заснуть рядом друг с другом. Последние две недели лагеря мы так и делали – тайком выбирались из наших палаток и вместе засыпали под звездным небом. И вот как его старший брат Ансел, в то время король, нашел нас на следующее утро.

Тошнота и гнев охватили меня, когда болезненная сцена промелькнула в моем сознании. То, как его брат говорил обо мне, как о мусоре. То, как Аксил ничего не сказал в мою защиту. Как он съежился перед своим братом и ушел, даже не взглянув на меня. Мне стало плохо, и больше я его никогда не видела.

В шестнадцать лет я отправилась в следующий тренировочный лагерь, планируя потанцевать с другим парнем, чтобы заставить Аксила ревновать, но он так и не появился.

Этот ублюдок разбил мое невинное сердечко на тысячу осколков, и с тех пор я никогда не любила. У меня было два парня, но в каждом из них я видела кого-то, с кем можно согреть постель, а не человека, с которым я могла бы представить свою жизнь. Мое сердце болело пять лет и так и не зажило настолько, чтобы снова впустить кого-нибудь.

И вот я здесь, борюсь за то, чтобы стать женой Аксила. Ирония стала моей тенью.

Элиза зашуршала рядом со мной, и я вырвалась из своих мыслей. Она встала, отряхиваясь, а затем мотнула головой, что мне следует лечь.

Если бы мы были товарищами по стае, то могли бы читать мысли друг друга, но мы ими не были, поэтому нам придется обходиться жестами головы.

Я кивнула и подошла к ее нагретому месту, немедленно плюхнувшись на него.

Когда я увидела, что она полностью проснулась и ходит вокруг, и вряд ли ее можно застать врасплох в засаде, я закрыла глаза и попыталась выбросить из головы мысли о пятнадцатилетнем Аксиле. Я уже много лет не позволяла себе окунаться в воспоминания о нем так глубоко. Возвращаться к этим воспоминаниям было больно, и я поняла, что неспособность успокоиться, неспособность рассказать ему, какую он причинил мне боль, – вот что погубило меня. Я чувствовала себя связанной и с кляпом во рту, неспособной поделиться своей точкой зрения. Сон сковал мои конечности, и я выбросила Аксила из головы, но эти пронзительные голубые глаза продолжали возвращаться ко мне.