Заратустра: Смеющийся пророк

Его аргументы настолько сильны, что мы не можем их опровергнуть. Он говорит: "Если свет существует, я хочу потрогать его, потому что я знаю вещи через осязание". А ведь свет невозможно потрогать. Он говорит: "Я узнаю вещи также на вкус, я могу попробовать свет". Но свет нельзя попробовать. Он говорит: "Я также могу понюхать вещи". Но свет не пахнет. Он говорит: "У меня только четыре чувства. Ударьте свет, как вы бьете в барабан — тогда я, по крайней мере, смогу услышать, как он звучит".

Мы устали от этого человека, и мало-помалу он даже заронил в нас сомнение: возможно, мы обманываемся, и он прав. А у него нет других дел. Вся его жизнь посвящена только одному — убеждать людей, что света нет и идея, что у вас есть глаза —

одно воображение.

И что делать с этим человеком? Заслышав, что ты можешь зайти в нашу деревню, мы очень обрадовались — конечно, такой великий просветленный, как ты, сможет доказать этому слепому дураку, что свет существует.

То, что сказал Гаутама Будда, очень символично и очень значительно. Он ответил:

— Этот слепой прав. Для него свет не существует. Почему он должен верить в нечто такое, чего он не может сам испытать? Ошибаются люди, живущие в этой деревне. Вместо того, чтобы убеждать его, вам надо было бы отвести его к врачу. Вы привели его ко мне; я не могу вернуть ему потерянное зрение, но могу позвать своего врача.

Он позвал своего личного врача, который всегда сопровождал Будду. Слепой сказал:

— А как же спор? Будда ответил:

— Подожди немного. Пускай врач осмотрит твои глаза. Врач посмотрел и сказал:

— Ничего особенного. Понадобится, самое большее, полгода, чтобы вылечить его. Будда сказал:

— Оставайся в этой деревне до тех пор, пока не вылечишь этого человека. Когда он увидит свет, приведи его ко мне - тогда будет смысл поспорить. Сейчас мы живем в двух разных измерениях; даже диалог невозможен. Что говорить о свете — этот слепой не видит даже тьмы, ведь и для того, чтобы видеть темноту, нужны глаза. И никакие аргументы не способны убедить...

Есть вещи за пределами аргументов, но они подвластны опыту. Заратустра

— не мыслитель, не слепой, он — провидец.

Через полгода этот слепой пришел со слезами радости на глазах, танцуя. Он припал к ногам Будды и сказал:

— Мне очень жаль, что я хотел спорить о том, что неоспоримо, что я хотел доказательств там, где возможно только переживание. Об этом невозможно говорить. Это невозможно объяснить человеку, у которого нет глаз.