Заратустра. Смеющийся пророк

У Иисуса два высказывания. "Любите врагов ваших, как самих себя". Это легче, ведь враг далеко, он не досаждает вам постоянно. Но ближний... "Возлюби ближнего своего, как самого себя" — это самое трудное дело; он постоянно досаждает вам. Но если вы умеете любить себя, ваша любовь даст вам огромное понимание других. Если вы приняли себя, вы сможете принять людей такими, какие они есть. Это не их вина — существование дало вам определенную индивидуальность, и точно так же существование дало им определенную индивидуальность. Они за это не отвечают. И если вы можете любить себя, вы можете любить весь мир. Да, и даже ближнего.

С помощью этого слова до сих пор лгали и лицемерили больше всего, и особенно те, кого с трудом выносил весь мир.

И поистине, это вовсе не заповедь на сегодня и на завтра - учиться любить себя. Напротив, из всех искусств это самое тонкое, самое мудреное, самое высшее и требующее наибольшего терпения. Это не заповедь, это искусство, дисциплина; вы должны научиться. Возможно, любовь — величайшее искусство в жизни. Но все думают, что способность любить - врожденная, поэтому никто не совершенствует ее. Она остается грубой и примитивной. А ее можно очистить до таких вершин, с которых вы сможете сказать: любовь — это Бог.

Едва ли не с колыбели дают нам в наследие тяжелые слова и ценности - "добро" и "зло" — так называют наследие это. И во имя их прощают нам жизнь нашу. Заратустра говорит: "С самой колыбели нас заставляют принять определенные идеи о добре и зле. Если вы их не примете, у вас не будет возможности выжить". Ребенок так беспомощен. Он не может жить самостоятельно; он зависим. Без всякого злого умысла, просто от бессознательности, родители все время пользуются положением, в котором находится ребенок, и навязывают ему идеи добра и зла. Если вы принимаете их — а обычно всем детям приходится согласиться с ними. И во имя их прощают нам жизнь нашу —

тогда вам прощают то, что вы живы; иначе ваша жизнь становится грехом, которому нет прощения.

Но истина в том, что все наши представления о добре и зле так прогнили и устарели, так отстали от жизни, что нуждаются в постоянном изменении. Но они остановились. Жизнь продолжает меняться, но наши представления о добре и зле не меняются. И из-за этих представлений мы не можем жить полной жизнью. Они мешают нам. Между жизнью и нашей идеологией лежит огромная пропасть.

Один врач из моей деревни, брамин высокой касты, считался очень мудрым человеком. Я часто ходил к нему с отцом. Мой отец очень дружил с ним; они были почти ровесниками. Когда он чувствовал, что вот-вот чихнет, он немедленно начинал щелкать пальцами. Я был очень удивлен и поинтересовался:

— Что общего между чиханием и щелканьем пальцами? Он ответил: