Заражение. Том 1 [СИ]

Обычно девочки из группы дружат с мальчиками-драчунами или с теми, от кого можно что-то получить — например с Кириллом Мышкиным, который задабривает их конфетами и жвачками, с братьями Костровыми, Романом и Максом, потому что их двое, и они всегда творят что хотят — бесятся и вообще напоминают придурков. Но чаще всего девочки дружат между собой и делают вид, что его, Пети Жукова, вообще не существует на свете. Как бы он ни старался привлечь чье-либо внимание, в лучшем случае добивался протяжного вздоха и высокомерного презрения.

— Ты? Ты мне поможешь? Ты разве умеешь рисовать дом?

— Дом? А какой ты хочешь дом?

Петя задумался. Ему нравился дом через пару кварталов от их старого двухэтажного барака, поросшего мхом и утопающего в зелени, в котором он жил с вечно злым отцом-полицейским и мамой — новенький частный коттедж из красного кирпича, на крыше которого торчала отполированная спутниковая тарелка.

В доме жила молодая семья с двумя школьницами первого и второго класса, и каждый раз проходя мимо и слыша их счастливый смех, он сжимался, представляя, как, должно быть, прекрасно, иметь такой дом, в котором никто никогда не ругается.

Однако, когда он случайно подслушал разговор взрослых на кухне, что их дом могут снести, потому что он старый и вот-вот сам упадет, а им вместо него дадут новую квартиру где-то на окраине, то весь вечер проплакал в подушку, так жалко ему стало. Дом ведь не виноват, думал он, что отец приходит постоянно злой и им с мамой крепко достается за любую провинность.

Петя тогда не спал всю ночь и утром, когда они направлялись в сад, он подошел к стене, осторожно прикоснулся к шершавой и теплой поверхности — ему показалось, что дом каким-то неведомым образом знает обо всем, и уж точно видит его, Петю, прямо сейчас. Нет, крепкая, — подумал он. Не может быть, чтобы такая крепкая стена вдруг развалилась. Взрослые как всегда что-то напутали. Дом не даст себя в обиду.

— Нарисуй свой дом, — сказал Петр.

Наверное, ей будет приятно нарисовать свой дом, решил он и не ошибся. Ее лицо засветилось улыбкой. Она взяла фломастеры и принялась старательно, но как-то по девчачьи грациозно чертить линии. И получалось у нее отлично, здорово у нее получалось. Петя засмотрелся: ровные стены, которые точно никогда не развалятся и не упадут, крыша, какой ей и положено быть, много-много окон…

— Тили-тили-тесто, жених и невеста, — вдруг услышал он над ухом гнусавый голос Романа Кострова. Без сомнения, тот от зависти сгорал, увидев, как самая красивая девочка группы рисует вместе с Петей.

— Не мешай нам рисовать, — сказал Петр.

— Тили-тили-тесто, жених и невеста, — не унимался Роман. Он даже начал пританцовывать в такт своим словам, чем привлек внимание всей группы, а это не обещало ничего хорошего.

— Роман, ты складывал кубики, кажется, — сказала Зоя Викторовна, оторвавшись от заполнения журнала.

Он ее не слышал. Не хотел слышать.

— Тили-тили-тесто, жених и невеста!

Петр встал со стульчика и повернулся лицом к обидчику.

— Замолчи! — сказал он тихо.

Но Роман, гримасничая, продолжал. Он уже не мог остановиться.

Зоя, почуяв неладное, поспешила разнять драчунов.

— Петя, Саша, рисуйте. Не обращайте внимания. А ты, Роман, собери свои кубики в корзину, скоро тихий час.

К оскорбленному Роману подошел Макс, старший брат и что-то сказал. Учась в педуниверситете Зоя и предположить не могла, что дети — это те же взрослые, у них точно так же развиты отношения, они злятся, обижаются, дерутся, ненавидят и любят, среди них есть и те, кого можно назвать достойными людьми, а есть и подленькие, завистливые, мелочные, злобные гаденыши, как бы это странно ни звучало. На лекциях по дошкольной педагогике постоянно твердили, что дети в этом возрасте еще не до конца оформились как личности, в каждом из них заложен потенциал, и с этим, как раз, Зоя не спорила, но теперь отчетливо видела, что потенциал может быть, как со знаком плюс, так и со знаком минус и очень сильно сомневалась, что братья Костровы выбрали верный путь.

Она не заметила, как Роман, бросив собирать игрушки, незаметно подошел со спины к Петру и вылил ему на голову баночку с водой, куда дети макали кисти, а сам упал рядом, будто Петр его толкнул, изображая жертву, — при этом он залился тонким визгливым плачем, вдвойне противным, оттого, что плач этот был не настоящий.

В мгновение ока подскочил Макс — более плотный, напористый и жесткий, постоянно играющий роль телохранителя. Пока Петр хлопал глазами, пытаясь понять, что это вдруг случилось с Романом, Макс схватил его за рубашку и бросил на пол, одновременно зарядив увесистую оплеуху.

Зоя вскинула руки — она проморгала заваруху, и теперь вся надежда, что ничего серьезного с Петром не случилось.

Поставив Макса в угол, она подняла плачущего Петра, с головы которого стекала разноцветная жидкость. Ребята смеялись, тыча в него пальцами, одна Саша стояла в сторонке, хмурая и молчаливая.

— Что тут у вас происходит? — в группу вошла заведующая детским садом, полнотелая, сверкающая ювелирными изделиями Елена Петровна.