Заре навстречу

На собрании Охлопков обвинил рабочих и руководство Совета в том, что они «нарушают порядок… революционную законность», привел в пример Лысогорский завод, где Совет «не нахрапом действовал», а убеждал заводоуправление! И даже когда заводоуправление не согласилось, рабочие не позволили себе «самочинных действий». Лысогорский Совет послал телеграмму в Петроград: потребовал, чтобы Временное правительство декретировало восьмичасовой рабочий день… «Вот так борются люди сознательные!»

— Тоже мне борются! — с места сказал Роман Ярков. — Меньшевистские фокусы это, обман рабочих!

Охлопков не ответил, только поглядел на Яркова долгим, ненавидящим взглядом… В этом человеке как бы воплотилось все бунтарское, вызывающее, все, что доводило Охлопкова до белого каления.

После собрания посоветовал Зборовскому выбросить с завода этого бунтаря.

— Страсти разгорятся, Георгин Иванович!

— Пусть разгораются! Пусть они какой-нибудь фортель выкинут! Того и жду! Я приказываю уволить Яркова.

Но рабочие никакого «фортеля» не выкинули, а применили свое оружие — забастовку. Выставили требования: восьмичасовой рабочий день, повышение заработной платы, восстановление на работе Яркова, увольнение неугодных им мастеров. Из Петрограда пришел приказ: забастовку прекратить, идти на уступки.

— Хорошо, — сказал Охлопков, опомнившись после очередного приступа бешенства, — примем их условия… но примем и свои меры!

Бессонной ночью в тиши кабинета он выработал план, как сократить производство и, стало быть, выбросить за ворота множество рабочих. «Наплевать теперь на прибыль! Обуздать их надо! Обуздать!»

Скоро оказалось, что «из-за недостатка топлива и сырья» завод должен наполовину сократить работу. Уже было вывешено объявление об этом, вывешен был список сокращенных рабочих, как вдруг…

«Это он, Ярков!» — думал Охлопков, когда на завод, как снег на голову, явилась комиссия, посланная Советом.

Охлопков не ошибся. Роман Ярков по поручению партийной организации обратился в Совет, попросил проверить дела заводоуправления:

— Тут какая-то хитрая механика, товарищи!

Механика, впрочем, оказалась не очень хитрой. Комиссия сразу нашла злостные ошибки в планировании, замороженное сырье, невостребованное топливо. Зборовскому пригрозили судом.

Словом, сократить производство и выбросить на улицу половину рабочих не удалось. Пришлось подчиниться Совету. До июля Охлопков не мог успокоиться, перестал бывать на заводе, чтобы «не видеть ненавистную морду».

В июле он несколько передохнул. Правда, его огорчил провал наступления на фронте, зато радовали вести о последующих событиях. Он молодел, читая в газетах о расстреле демонстрации питерских рабочих, о репрессиях, которые обрушились на партию большевиков.

— Наконец! Бросили миндальничать… в демократию играть! Небось и здешние большевички струсят, прижмутся к месту!

— Рано радуетесь, Георгий Иванович! — предостерегал Зборовский.

— Да ну тебя, Петруха! Иди ты…

После июльских событий горнопромышленники перешли в наступление. По-иному заговорили они с рабочими. Забастовок не боялись, наоборот, грозили сами локаутами… знали, что для уральского рабочего, привязанного к месту, закрытие завода — самое страшное из всех зол. И перед рабочими Верхнего завода акционерное общество поставило жесткие условия: хотите работать— удлините рабочий день, не требуйте повышения заработка, подымите производительность труда.

Шли слухи, что на других владельческих заводах дело дошло даже до снижения зарплаты. В Лысогорске, где меньшевистский Совет распустил вожжи, начались аресты рабочих, увольнения, штрафы… как при царском режиме! А по казенным заводам Горный департамент разослал письма, в них говорилось, что при попытках рабочих вводить свой контроль заводы будут закрываться.

Читая в местной большевистской газете о том, что «горнопромышленники выработали общий план наступления, на что мы должны ответить общим отпором», Охлопков только похохатывал: он знал, кто организовал горнопромышленников и подсказал «план наступления».

Зборовский не склонен был радоваться. Видел, что большевистская партия становится сильнее, массы отходят от меньшевиков и эсеров.

— Сегодня пришел на завод депутат Совета, — рассказывал он тестю, — записывал желающих в Красную гвардию: «Товарищи! Пора взяться за винтовки!»

— А вы бы его в шею!

— Прошло то время, Георгий Иванович! Как бы нам с вами не дали по шапке!

— Трус ты, Петр!

— А вы слепец. Не видите — надвигаются страшные события.

Однажды ночью, после заседания Совета, Полищук, находившийся в числе депутатов, позвонил по телефону Охлопкову и Зборовскому: решено ввести на Верхнем заводе рабочий контроль. Это будет сделано буквально завтра же. Отказаться от контроля нельзя: окружной съезд предложил Советам готовиться к захвату предприятий, владельцы которых не подчинятся контролю.