Зари. Мне удалось убежать

— Мне все равно, и к тому же я не хочу умереть в печали. Кто знает, может быть, мы все погибнем этим вечером, но я хочу умереть, танцуя. Я хочу умереть счастливой. А ты умрешь, сетуя на жизнь.

После таких заявлений мать Мазган отбирала у нее радио, не обращая внимания на наши мольбы.

— У твоего брата больше нет батареек, а нам нужно знать последние новости, — говорила она.

В то время как родные люди выясняли отношения, в городе велись бои. В конце концов нам пришлось оставить наш дом, потому что район, в котором он находился, стал полем битвы двух враждующих группировок. Мы переехали в другую часть Кабула, шахри-нав — новый город. Шахри-нав располагается в центре Кабула. В то время он считался более безопасным местом, чем старый район, где мы жили. Мы переехали вместе с тремя семьями, не взяв с собой ничего, кроме того, что было на нас, — на сборы не было времени. Мы остановились в доме друга нашей семьи, который уже покинул страну, оставив дом таким беженцам, как мы. Жизнь там была тяжелой. Все женщины и дети спали вповалку в одной комнате, у нас не было ни горячей воды, чтобы вымыться, ни запасной одежды. Запасы еды заканчивались, мы не знали, целы ли наши дома. Позднее сосед рассказал, что в наши квартиры заселились моджахеды. Это сильно опечалило мою мать, которая продолжала ждать весточку от мужа. Мой отец — очень интеллигентный человек, и коллекция книг, которую он собрал за годы жизни в Кабуле, была его гордостью. Стены одной из комнат в нашей квартире были полностью заставлены книжными стеллажами. Там были самые разные книги по философии, истории, о политике. Также там можно было увидеть романы и сборники стихов, в основном написанные на персидском и пушту, хотя было и несколько произведений на русском языке. Наши друзья и соседи называли это «библиотека Каргара» и часто брали у нас книги на какое-то время.

В конце 1994 года, перед приходом талибов к власти, наша жизнь в шахри-нав стала совсем невыносимой — сильно похолодало, выпал снег. По вечерам девочки должны были носить воду с улицы — это было нашей работой, и когда мы заходили в дом, наши руки были синими от холода и совсем нечувствительными. Моя мама заметила, что я и мои сестры постоянно чешемся. Она спросила у матери Мазган, как можно вывести вшей, и та посоветовала ей просто обрезать нам волосы. Но мы и думать об этом не хотели. А между тем насекомые стали одолевать нас. У меня были только одни штаны и свитер, черные от грязи, поскольку мне приходилось носить их каждый день. К тому времени мы прожили в шахри-нав почти две недели, и всем стало ясно, что пришло время уезжать.

Моему отцу удалось передать через нашего родственника записку, в которой говорилось, что мы должны взять напрокат какой-нибудь транспорт и ехать сначала в Джелалабад, город на востоке Афганистана. До него было два с половиной часа езды от Кабула. Моя мать и наша соседка решили нанять микроавтобус, но в день, когда мы собрались ехать, пакистанское правительство закрыло проход через границу в городе Торкхам, пытаясь остановить поток беженцев из Афганистана. Нам пришлось изменить маршрут.

Когда пришло время уезжать, моя мать и наша соседка, тетя Несфиса, плакали. Я тоже начала плакать, но лишь потому, что моя мама была расстроена. Тогда я еще не понимала, что покидаю свою родину. Моя мать сказала нам, что мы должны попрощаться со страной, в которой родились, и мы так и сделали, но я осознала в полной мере, что происходило с нами тогда, лишь спустя время. Из Кабула мы уезжали ранним утром, было еще темно и холодно. Мы взяли с собой только самые необходимые вещи, а также хлеб, питьевую воду и молоко для моей маленькой сестренки. Мы приехали в Джелалабад уже после наступления темноты и остановились на ночь в доме двоюродной сестры матери, которая выделила нам комнату. Моя мать задала сестре два вопроса: может ли она помочь нам добраться до Пешавара и нет ли у нее средства от вшей? К счастью, сестра нашла бутылочку с какой-то серой жидкостью с резким медицинским запахом, который я помню до сих пор, и моя мать сразу же стала обрабатывать ею наши головы. До этого у нас никогда не было вшей, и мы смутились, когда дети двоюродной сестры нашей матери стали смеяться и тыкать в нас пальцами. А они, должно быть, были в шоке, увидев, сколько насекомых копошится у нас в головах. Моей матери было очень стыдно, и она без конца извинялась перед сестрой за то, что мы принесли в ее дом вшей.