Заря Айваза. Путь к осознанности

— Я знаю. Твои деньги переведены в Космическую ОРГ. Теперь ты будешь процессироваться там.

Это означало, что у меня больше не будет сессий с Вилли, что я расстаюсь с людьми в лондонской ОРГ, которые мне начали нравиться. Отъезд! От этой мысли становилось печально. Уиллис продолжил действовать в том же темпе, как его научили в Космической ОРГ. На секунду на его лице снова проскользнуло пренебрежение.

— Здесь ты покончил с процессингом раз и навсегда. Теперь ты будешь процессироваться в непосредственном окружении Лона. Боги, теперь ты ОВП, ты это понимаешь? — сказал он отрывисто, будто бил по столу кулаком. — О-В-П, понимаешь, что это значит?

— Никогда не слышал об этом.

— О-В-П означает… очень важная персона

. Своей деятельностью и статьями в различных изданиях ты влияешь на общественное мнение в Югославии. Таким образом, ты заслуживаешь образцовой технологии Лона. Это значит: лучшие процессоры, лучшие супервизоры, лучшие руководители процессинга. Я смотрел твое дело. Во время твоего процессинга было допущено множество ошибок. С этим покончено, ты заслуживаешь лучшего.

Я вспомнил Вилли, счастливо припевающего после успешной сессии со мной и громко приветствующего налево и направо людей в коридорах центра и всем своим видом напоминающего гордящегося своим успехом мальчугана. Было несправедливо отзываться таким образом о людях, работающих в базовом ОРГ, но я знал, что этому энергичному человеку было разрешено говорить что угодно. Ведь каждый здесь прилагал все возможное, чтобы воспользоваться случаем и оказаться в Продвинутых или Космических ОРГЗ. К счастью, никого из приятных мне людей не было рядом со мной. Я понимал, что этот калифорнийский красавец сказал бы то же самое и в их присутствии с той лишь разницей, что испытывал бы при этом большее удовольствие.

— Люди прилагали здесь все усилия, чтобы я смог получить только лучшее, — дружелюбно сказал я. — И я думаю, что это им удавалось.

— Знаешь, что, — сказал он, будто подводил черту начинающемуся бессмысленному разговору, — я бы не стал спорить по этому поводу. Джон Гарри вручит тебе билет. Попрощайся со всеми и марш отсюда.

Никто не знал, куда я отправлялся, но, судя по притворным улыбкам людей, что пожимали мне руки, им было предельно ясно, что я их обошел. Тони Браун, руководитель процессинга, с нескрываемой печалью пожал мне руку. Он спал по три, по четыре часа в сутки, так что его глаза были красными от утомления. В остальное время он работал у себя в кабинете либо мыл коридоры и окна в центре.

— Я не знаю, куда ты отправляешься, Боги, но уверен, что для тебя это нечто важное. — Он подозревал о пункте моего назначения. Словно подтверждая сказанное, он добавил: — Я знал с самого первого момента нашей встречи в ОРГ, что ты — счастливчик. Разговаривал уже с Джо Уиллисом по поводу своего процессинга здесь?

— Конечно, я сказал ему, что со мной здесь обходились самым наилучшим образом, что мне жалко покидать это место.

— Не сожалей. Я не знаю, куда ты отправляешься, но уверен, что ты подходишь к высшему уровню ответственности. Будь же счастлив.

Альберто, опираясь одной рукой о стену, с серьезным лицом кивнул головой, и его жест подхватили и остальные присутствующие, будто это был какой-то принудительный ритуал, однако я знал, что им было тяжело скрывать печаль.

— Пришли нам открытку, — сказал Альберто, — мы будем счастливы слышать о твоем продвижении.

— К сожалению, я не смогу этого сделать.

Все замерли. Я дал промашку. На свете было лишь одно место, откуда невозможно было списываться с другими друзьями. Резиденция Лона Хибнера на тот момент находилась в Зоне НО, или Зоне Нулевого Общения.

7

Я прибыл в Зону НО на следующий день. Я приземлился под палящим солнцем в маленьком аэропорту рядом с Корфу. Здания вокруг были выкрашены в белый цвет, в то время как окна и двери — в небесно-голубой. Раскаленные от солнца облака были почти прозрачными. Пройдя таможенный контроль, я заметил, что меня поджидали двое молодых людей. Они стояли в очках, джинсах и белых рубашках.

— Добро пожаловать, Боги, — произнес с серьезным лицом тот, что выглядел постарше. У него были толстые губы и массивная выступающая челюсть. Он крепко пожал мне руку. — Я Вернер, а это Рики.

Я заметил тот знакомый сциоларгический взгляд, направленный точно в глаза собеседника для полной конфронтации. Также я обратил внимание и на то, что они были опытными каратистами. На пальцах виднелись большие затвердевшие мозоли, образовавшиеся после многих лет тренировок.

— Пойдем сейчас же. Тебе нужно поговорить с одним важным человеком.

— Я знаю, — сказал я, размышляя над тем, будет ли у меня время помыться. Снаружи здания аэропорта воздух был тяжелым от жары — около сорока градусов по Цельсию. Вернер шел быстро и удивленно поглядывал на меня со стороны:

— Ты знаешь?

Я слегка рассмеялся.

— Конечно, знаю. В Сциоларгии я никогда еще не говорил с неважным человеком. Все — о-о-очень важные.