Заря Амбера

— Значит, пускай так и будет… папа.

— Что еще ты успел выяснить с момента приезда? — негромко поинтересовался Дворкин.

— Не так много, как мне хотелось бы. — Я сглотнул. У меня пересохло во рту, и впервые в жизни я поймал себя на том, что мне трудно подобрать слова. В горле у меня стоял комок размером с яблоко. Мне трудно было разговаривать с Дворкином спокойно — теперь, когда я узнал все то, что узнал. — Очевидно, у тебя есть враги во Владениях Хаоса, и по меньшей мере один из них пытается уничтожить тебя вместе со всем твоим семейством. К несчастью, я, похоже, тоже к нему принадлежу.

Дворкин кивнул.

— За последний год на меня покушались дважды. А семеро моих детей — две дочери и пятеро сыновей — исчезли. Полагаю, их убили. — Он покачал головой. — Я не знаю, кто за этим стоит. Но пока я выясняю, кто же это, я разыскал вас всех в Тенях, привел сюда… и приготовил Джунипер к обороне — на тот случай, если на нас нападут.

— Почему ты ничего мне не сказал? — требовательно спросил я, вставая. Я просто не мог больше сидеть и потому принялся расхаживать по комнате. — Я имел право знать, что ты — мой отец!

— Так пожелала твоя мать, — тихо произнес Дворкин, — чтобы защитить тебя. Она знала, что, если ты узнаешь правду, тебя уже не угомонишь. Ты захотел бы встретиться с остальными родственниками, узнать Логрус и овладеть Тенями…

— Да, черт подери!

— Я стал другом семьи, — сказал он, — чтобы быть рядом с тобой, учить тебя, видеть, как ты растешь.

— Ты позаботился о том, чтобы я научился тому, что я должен буду уметь, — сказал я, заподозрив правду. — Ты приготовил меня к жизни военного. Очевидно, ты все это время тайком следил за моей карьерой, а может, даже направлял ее.

— Так сделал бы любой отец, помнящий о своем долге.

— Нет! — Я смерил его гневным взглядом. — Отец, помнящий о своем долге, сказал бы мне правду!

— И пошел наперекор желаниям твоей матери?

— Она умерла! А я остался жив! Ты бросил меня! Бросил родного сына!

— Я обещал ей. А я своими обещаниями не разбрасываюсь, Оберон… Я слишком ее любил, что бы не исполнить ее волю.

— «Любил?!» — Я сорвался на крик. — И при этом породил еще невесть сколько сыновей в других Тенях? Так сколько же у тебя жен? Десять? Двадцать? Неудивительно, что тебе оказалось не до меня!

Дворкин дернулся, словно от пощечины. Я понял, что причинил ему своими словами такую боль, какой не причинил бы ни один удар. Возможно, этого я и хотел — и уж точно мне не было его жаль.

— Ты не понимаешь, как устроены Тени, — сказал Дворкин. — И я старше, чем ты думаешь. В разных мирах время течет по-разному…

Я отвернулся. Я не хотел, чтобы он видел мои слезы. Солдаты не плачут. Но события развивались слишком быстро. Мне нужно было время — чтобы подумать и разобраться в странных тайнах и полуправде, из которых состояла моя жизнь.

Дворкин — папа, мой отец, подошел и положил мне руку на плечо.

— Но теперь я здесь, — мягко произнес он. — Я не могу изменить прошлое, но могу извиниться за него. Возможно, мне и вправду следовало сказать тебе об этом раньше. Возможно, мне не следовало давать такого обещания твоей матери. Но сделанного не воротишь. Теперь ты обрел свое наследие. У тебя есть… семья. Так обними же нас всех.

Я повернулся к нему.

— Я не знаю, с чего начать.

— У тебя наверняка много вопросов. Спрашивай.

Я заколебался, прикидывая, о чем спросить в первую очередь.

— Расскажи мне об… как ты это назвал? Логрус? — сказал я, пытаясь припомнить его слова. — Расскажи о Тенях и о том, как ходить по ним. Я тоже хочу этому научиться.

— Это… трудно объяснить. — Дворкин нахмурился. — Представь себе отдельно взятый мир, место в центре мироздания… первоисточник жизни, могущества и мудрости.

— Владения Хаоса?

— Да, Владения основаны на нем. Они — часть этого мира, но не весь мир целиком. Теперь представь себе время и Вселенную как озеро, настолько огромное, что ты, находясь в центре, не видишь его берегов. Владения Хаоса плавают в середине этого озера и отражаются в воде. И каждое такое отражение — тень Владений — тоже целый мир.

— Ну, представил, — сказал я, не очень понимая, к чему клонит Дворкин. — И сколько же таких отражений?

— Этого не знает никто. Миллионы. Миллиарды. Возможно, они вообще не поддаются счету. Чем дальше ты уходишь от Владений, тем больше изменяются эти миры, и в конце концов ты перестаешь их узнавать. Мы называем эти миры Тенями. Все, что ты только можешь вообразить, непременно существует в какой-нибудь из Теней — а также много такого, чего ты вообразить не сумеешь.

— И Джунипер — всего лишь Тень, — сказал я, нахмурившись. — И Илериум… и все, что я знал?

— Да.

Я был ошеломлен. Несколькими словами Дворкин полностью разрушил мое представление о мироздании — и о моем месте в нем. Неудивительно, что Илериум казался давним, смутным воспоминанием. Что же, все это не имело теперь ни малейшего значения? И никогда не будет иметь?