Зарисовки

— Только я могу создать в одиночку гениальную мелодраму, чудище с такой задачей не справится. Значит, понадобится пара чудищ. Задумка, конечно, просто гениальная, но… зачем спешить? Пока создам один опытный образец, а там посмотрим. Итак, прежде всего, набросаю словесный портрет. Голова, голова… пожалуй, должна быть одна. Трёхглавого Змея Горыныча я уже создал. В общем, голова, туловище, две руки, две ноги — нечто среднее между медведем и хомячком. С таким расчётом, чтобы в случае чего можно было без проблем вытравить это чудище дихлофосом. Это пять. Да будет так!

И появился в райских кущах человек. Даже сам Великий Творец не понял, какую вопиющую ошибку он допустил.

КРАНТЫ ВАВИЛОНУ

И увидел Бог, что люди, ещё вчера жившие в пещерах, смогли таки постигнуть самые мизерные технические премудрости, вследствие чего чрезмерно возгордились и обнаглели. Наглее всех были вавилоняне, а самыми наглыми среди них были возничие, которые и днём, и ночью с гиканьем носились по улицам города в дребезжащих колесницах. Не менее наглыми были строители, которые, поддавшись искушению Вельзевула, без устали возводили невероятно высокую башню — зиккурат.

Решил Бог положить конец и гиканьям возничих, и визжащим истошным крикам прорабов на богомерзкой стройке. Что-что, а переполох в виде Большого Взрыва и коварных ловушек — чёрных дыр, Бог умел устраивать.

«Поучительной истории с Содомом и Гоморрой им достаточно, — подумал всемогущий Бог. — Повторений быть не должно. Нужно сотворить что-то новенькое. Сделаю я на этот раз вот что…»

Поутру 1 апреля 6666 года от Великого потопа началась в Вавилоне неразбериха. Все жители пришли в смятение из-за того, что стали произносить странные слова, смысла которых не понимали.

Шумная стройка зиккурата замерла, потому что никто не понимал, что такое «вира», что такое «майна», и как с ними нужно было обращаться.

Колесницы простаивали потому что клиенты предлагали возничим оплату в тугриках, кванзах и накфах. Возничие даже не хотели смотреть на какие-то «левые» цветные бумажки типа фантиков.

Торговля, которая всегда приносила хороший доход, резко почила в Бозе. Деловые и экономные домашние хозяйки, которые ещё вчера твёрдо знали, что, где и почём, увидели на прилавках цены в каких-то тенге, бырах и паангах. Торговцы не хотели продешевить. Хозяйки точно знали, что обменных валютных пунктов в природе пока не существует. Поневоле образовались два враждующих лагеря.

Резко пошатнулись семейные устои. И это было обосновано! Вряд ли какой-нибудь супруге могло понравиться обращение главы семейства: «Эй, майнэ гатина!» И вряд ли какой-нибудь супруг пропустил бы мимо ушей ответ суженой: «Йа, майн хэр!»

В полдень до крайности раздосадованные жители Вавилона вышли на главную площадь, размахивая плакатами, на которых красовались никому не понятные каракули.

Не в шутку озабоченный Главный жрец размашисто перекрестился, трижды плюнул через левое плечо и вышел на трибуну, на которой красовалась глиняная табличка с клинописью: «Белый храм», которую, кстати, уже никто не мог прочесть. Жрец широко раскинул руки и поприветствовал собравшихся:

— Хай, дамэн унд хэрэн!

После чего прикрыл рот рукой и обвёл толпу крайне удивлённым взглядом.

И тут о своём присутствии дали знать несколько «подвижников». Подвинув — растолкав локтями толпу, к трибуне с архаичной надписью приблизились уважаемые мускулистые, коротко подстриженные вавилоняне. Из-под их туник выглядывали наколки. Эти труженики недавно вернулись из длительных командировок, и от серой толпы их отличало то, что они были хорошо дисциплинированными: даже во время полной неразберихи продолжали носить закреплённый за ними остро отточенный садовый и строительный инвентарь.

— Ты чё сказал, халдей? — спросил жреца широкоплечий садовник с золотой цепью на шее, доставая из-за пояса сапёрную лопатку. — Кто тут хэрэн?

— Так это… — произнёс побледневший жрец — Вообще-

то, я хотел сказать: «Привет, дамы и господа», а получилась какая-то дребедень.

— И чё теперь?

— Так это… я исправлюсь. Зуб даю. Сейчас соберусь с мыслями…

— Давай, собирайся и исправляйся.

Жрец глубоко вдохнул, улыбнулся побелевшими от волнения губами и громко произнёс:

— Ни-мэнь хао! Джун-ву хао! Нет, не так. Хэнь гао-син! Вот, блин… Сейчас, сейчас. Дзень-дао нинь!

Сказав это, жрец замолчал, затравленно посмотрел на уважаемых вавилонян в законе и пробормотал:

— Видит Бог, я хотел сказать: «Здравствуйте, добрый день. Рад вас видеть».

— Похоже, издевается. Пора кончать… митинг, — сказал коротко подстриженный строитель, поигрывая остро заточенным шпателем.

— Мне в голову пришла подобная мысль, — сказал второй строитель, приподнимая лом.

— Подождите, — сказал садовник с золотой цепью. — Видите, халдей старается, но не получается. Бывает.

— Да, не получается, не получается, — поспешно согласился жрец. — Бывает, бывает.

— А чё так? Ты плохо себя чувствуешь?

— Да, бу-хао, — согласился жрец. — Тьфу! Я хотел сказать, что мне плохо…