Зарождение добровольческой армии

Я возвращаюсь в Москву, в корпус. Там задушевные беседы с друзьями кадетами о судьбах России. Горящие желанием как-то помочь ей, решаем организовать тайную группу по борьбе с разлагающим Россию правительством. (Какие мы были молодые, трогательные оптимисты!)

По ночам роем и расширяем под книжным шкафом нашей «Образной» помещение, где в дальнейшем будет наше убежище. Печатаем на машинке прокламации и воззвания, а в отпускные дни расклеиваем их по улицам Москвы. Это продолжается, вперемежку с учением, до октября.

Дальше восстание большевиков. Вместе с 1-м Московским корпусом решаем принять участие в борьбе. Наша 1-я рота через двери спальни со знаменем и винтовками переходит в 1-й Московский корпус. Нужно сказать, что 1-й и 2-й Московские корпуса находились в одном здании бывшего дворца екатерининских времен. Начинается оборона корпуса. Выставляются заставы и часовые в сторону парка и плаца. Только два офицера нашего корпуса присоединились к нам. Большевики, поставив орудия около военной тюрьмы, начали обстреливать Алексеевское военное училище и кадетские корпуса. У нас орудий нет, и мы отстреливаемся из винтовок. Так с переменным успехом продолжается четыре дня. Начинается нехватка в питании, к осаде наши корпуса не были подготовлены, к тому же забастовали служители и дядьки. Узнаем о трагической сдаче Алексеевского военного училища и 3-го Московского корпуса, тоже находящегося в Лефортове. Начинается агония сопротивления. Нашим начальством ведутся переговоры о ликвидации борьбы на почетных условиях. Сдача нами оружия происходит в швейцарской – груда винтовок, торжествующие и наглые лица матросни и рабочих, затуманенные глаза кадет – и все кончено! Начинается другой этап в моей жизни. Прощай, родной корпус!

Получив документы – свидетельство об отпуске, пробираюсь домой на Арбат. Радостная встреча с матерью и сестрой. В Москве ходят слухи об избиениях кадет и юнкеров. Очень тревожно, а потому оставаться в городе небезопасно. Укладываю чемодан, прощаюсь с родными и с трудом влезаю в набитый людьми товарный поезд, идущий в направление города Козлова Тамбовской губернии. Там живет мой дядя, он же и крестный, с женой. Здесь много спокойнее, волна преследований еще не докатилась до этого городка. В городе оказались кадеты и других корпусов. Знакомимся, встречаемся, делимся переживаниями. Узнаем о формировании Добровольческой армии в Новочеркасске. Созревает решение пробираться туда. Оставляю записку родным, и вечером собираемся на вокзале. Нас 5 человек. Садимся в вагон, и поезд трогается. Это было 19 ноября 1917 года, дата, оставшаяся на всю жизнь в памяти.

На полях снег, телеграфные столбы мелькают, собачий холод, вагоны не отапливаются. Но, несмотря на все, настроение бодрое, скоро Донская область. Уже на станциях видим усатых подтянутых жандармов, и, наконец, цель нашей рискованной вылазки – Новочеркасск. Обращаемся к дежурному по станции офицеру. Он звонит, ждем, через полчаса появляется офицер – штаб-ротмистр Стенбок-Фермор. Представляемся, он ведет нас строем на Барачную улицу – лазарет № 2. Там штаб формирующейся Добровольческой армии. В больших лазаретных палатах расположены добровольцы. Там и офицеры, и юнкера, и кадеты, и гимназисты. Видим генералов: Корнилова, Алексеева, Деникина.

Сдаем наше кадетское обмундирование и получаем серые солдатские шинели, папахи и винтовки. В Добрармии я записан 769-м добровольцем. Есть кадеты и нашего, и 1-го, и 2-го Московских корпусов. Неожиданно столкнулся с нашим воспитателем подполковником Матвеевым, он пришел сюда со своими сыновьями. Наша пятерка осталась во взводе Стенбок-Фермора, чему мы были очень рады.

Через несколько дней нас грузят в теплушки и отправляют для поддержки наступающих на Ростов. Запомнилась Балабановская роща – это первый бой Добровольческой армии. Под вечер занимаем Ростов. На ночь нас размещают в «Московской» гостинице на Садовой улице. Залы превращены в спальни. Среди укладывающихся спать есть и женщины. Я смущаюсь – напротив укладывается хорошенькая девушка из Петрограда. Это первые сюрпризы в новой жизни, постепенно привыкаешь и прилаживаешься.

Утром город пробуждается и жизнь бьет ключом. Ростовское офицерство, попрятавшееся при большевиках, облачается в форму и фланирует по Садовой и наполняет рестораны. Расклеены афиши, призывающие записываться в Добровольческую армию. Но успех относительный, большинство предпочитает продолжать «фланировать» и выжидать. К сожалению, сказываются последствия керенщины, надломившей и частично разложившей офицерство.