Зарождение добровольческой армии

Имя Каледина было той путеводной звездой, которая вела на Дон всех тех, кто не мог признать захвата власти в России одной частью населения, возглавляемой притом партией, ничего хорошего, по существу, неспособной дать народу, обманутому красивыми словами и дорого заплатившему за свое легковерие неисчислимыми миллионами человеческих жизней. Звезда эта появилась на горизонте со времени Московского Государственного Совещания, на котором Донской войсковой атаман, от имени всех двенадцати казачьих войск Европейской России, Сибири и Дальнего Востока, объявит Общеказачью Декларацию. В одной из своих речей на Войсковом Круге Донской атаман П. Н. Краснов сказал: «И загорелась на юге звезда… Выборный Донской атаман A. M. Каледин сказал свое веское слово, и пронеслось оно от края и до края Земли Русской и вселило надежду: еще живы, мол, казаки!»

И они оказались живы… Не ошибся Каледин: после кратковременного помутнения разума и совести у фронтовиков казачество на территории всех казачьих войск всем народом, с оружием в руках, поднялось против большевиков.

Не ошибся Каледин, оказав широкое гостеприимство добровольцам, не ошиблись и они, собравшись на Дону на «Калединский огонек»: дальнейшие события показали, что обе стороны были необходимы друг другу.

Я укажу на некоторые факты.

Когда понадобилось разоружить в Новочеркасске распропагандированные запасные неказачьи полки и нужна была помощь, она была оказана генералом Алексеевым. Когда в ночь на 26 ноября произошло выступление большевиков в Ростове и Таганроге и власть в этих городах перешла к революционным комитетам и советское правительство таким образом начало Гражданскую войну, A. M. Каледин и войсковое правительство решили принять вызов. Когда выяснилось, что на фронтовые казачьи части рассчитывать нельзя, атаман пришел к генералу Алексееву и сказал ему: «Я пришел к вам, Михаил Васильевич, за помощью; будем, как братья, помогать друг Другу — будем спасать, что еще можно спасти». Генерал Алексеев, собирание сил у которого только еще начиналось, обнял Каледина и сказал: «Дорогой Алексей Максимович, все, что у меня есть, отдам для общего дела». Из офицеров и юнкеров общежития на Барочной улице был образован отряд около 500 штыков. К ним присоединилась донская молодежь — студенты, гимназисты, кадеты, а позднее и одумавшиеся казаки.

Нельзя не вспомнить защиту подступов к Новочеркасску 2–м офицерским батальоном Добровольческой армии в последние дни жизни A. M. Каледина. Когда после смерти Каледина начались на Дону восстания и в конце апреля 1918 года, при втором освобождении казаками Новочеркасска, на фронте у Хутунка создалось тревожное положение, на выручку явился отряд полковника М. Г. Дроздовского, и его броневик, эскадрон и батарея обратили большевиков в бегство. В «Донской Летописи» отмечено, что «население города особой овацией встретило доблестного М. Г. Дроздовского и его отряд, которому Новочеркасск был обязан неожиданной и незабываемой помощью».

Вспоминается присылка в феврале 1919 года генералом Деникиным, по просьбе войскового Круга и атамана, корпуса генерала Кутепова в Донецкий бассейн в критический момент развала Донского фронта…

Не забыли добровольцы и участия в Ледяном походе, состоявшего из Донских отрядов Партизанского полка генерала А. П. Богаевского, хорошо они помнят и ту помощь, которая была оказана донцами Добровольческой армии, когда она после гибели своего доблестного вождя Л. Г. Корнилова подошла, истекающая кровью, измученная, обремененная громадным количеством раненых и больных, к Донским пределам… Дон ее приютил, разместил раненых и больных в своих лазаретах. Бывшая в тот момент небоеспособной, она получила возможность отдохнуть и пополниться.

Как это ни странно, но вожди Добровольческой армии, бывшие быховские узники, сами едва избежавшие участи трагически погибшего Верховного Главнокомандующего генерала Н. Н. Духонина, сами пережившие тяжкий период перехода от власти над дисциплинированными солдатами к собственному бессилию и беспомощности, когда бывшие воины превратились в разнузданную банду, генералы и общественные деятели, группировавшиеся вокруг вождей и вошедшие впоследствии в состав «Особого Совещания», не понимавшие сложившейся на Дону очень сложной общей обстановки, высказывали свою неудовлетворенность деятельностью атамана и его правительства, говорили о «недопустимости полного отсутствия дерзания», «медлительности в деле спасения России», «нерешительности Донского правительства».