Уверовавшая в безнаказанность, японская военщина теперь уже не пыталась даже скрыть своих планов. 17 октября 1935 г. командующий японскими войсками в Северном Китае генерал Тада выступил с меморандумом, в котором заявил, что на Японию возложена божественная миссия «освобождения народов Востока, стонущих под игом белой расы». Китай, заявил генерал, должен признать, что единственным реальным решением всех его проблем было бы сотрудничество с Японией. Тада обещал создать «рай сосуществования и общего процветания». Первые шаги к этому «раю», говорил он, следует сделать в Северном Китае[336]
. 29 октября Тада обвинил центральное китайское правительство в невыполнении обещаний о роспуске всех антияпонских организаций в Северном Китае. Вслед за этим прокатилась волна арестов известных своим свободомыслием лиц, всех заподозренных в «нелояльном» отношении к японцам.В октябре 1935 г. Япония провозгласила свою политику в отношении Китая. Она заключалась в «трех принципах», изложенных японским министром иностранных дел Хиротой: союз Китая с Японией для подавления коммунизма в Азии; отход Китая от политики сотрудничества с «варварами» (имелись в виду все иностранные державы, кроме Японии. — Ред.); установление экономического сотрудничества между Японией, Маньчжоу-Го и Китаем[337]
. Вполне очевидно, что следование Китая данным принципам означало: согласие на занятие китайской земли японскими оккупационными силами; установление опеки Японии над Китаем, особенно во внешней политике и в экономической области; поглощение китайской экономики японской.Подготавливая измену в национальном масштабе, Чан Кай-ши начал переговоры с японским послом об осуществлении «трех принципов» Хироты. Оправдывая политику «умиротворения» агрессора, Чан Кай-ши осенью 1935 г. открыто заявил: «Ради высоких идеалов взаимного процветания и совместного существования двух народов, а также ради сохранения мира в Восточной Азии мы готовы пойти на разумные уступки для удовлетворения японских интересов»[338]
. Японцы в подкрепление «аргументов» своего посла направили воинские части к Бэйпину и Тяньцзиню. 27 ноября армия оккупантов захватила важные стратегические дороги севера. [Карта 4]В результате военного давления и политического шантажа Япония добилась успеха: в конце декабря 1935 г. в полусекретной обстановке, опасаясь народного гнева, гоминьдановская верхушка Китая дала согласие на образование зависимого от Японии сепаратного Хэбэй-Чахарского политического совета. Таким образом, в страхе перед прогрессивным движением, упрочивая свою власть какими угодно методами, гоминьдановские правители выдали агрессору еще две крупные провинции Китая. Так Япония, расширяя экспансию, добилась установления господства над значительной территорией Северного Китая. В результате опасность японской агрессии для Советского Союза еще более усилилась.
Развертывая подготовку войны против СССР и Китая, японские милитаристы внимательно следили за складывавшейся в мире обстановкой. Они понимали, что США и Великобритания не намерены открыто противостоять Японии в ее экспансии. Учитывая то, что управляемый гоминьдановским правительством Китай также не стремился встать всеми силами на пути японского продвижения в глубь Азии, в Токио приходили к выводу, что единственной силой, способной нарушить их планы, является Советский Союз, сумевший в чрезвычайно трудных условиях надежно укрепить оборону своих дальневосточных рубежей. Японская правящая верхушка, сознавая это, искала в мире такие силы, которые могли бы отвлечь боевую мощь армии социалистического государства.
Вот почему захват гитлеровцами власти в Германии рассматривался правящими кругами Японии как своего рода дар судьбы. Азиатский агрессор смотрел на нацистского хищника с тайной надеждой, что тот в своем стремлении занять господствующее положение в Европе сумеет приковать к себе вооруженные силы СССР, США, Англии и Франции, а это облегчит осуществление захватнических планов японских монополистов.
Нацистские стратеги со своей стороны видели в милитаристской Японии потенциального союзника, способного создать против СССР второй фронт — на востоке, ослабить страну социализма, увеличить удельный вес Германии в Европе. Обоюдная «симпатия» двух мировых агрессоров начинает обнаруживаться уже в 1933 г. Японо-германское сближение прогрессировало с каждым последующим годом, несмотря на то что еще в первой мировой войне обе державы воевали друг против друга и самурайский дух «стоявшей в центре мира» Японии не терпел конкурентов, а гитлеровская идеология считала желтую расу одной из низших рас человечества.