Зарра. Том 2

По Шах-Заде тосковал и Хасан. Эта святая тоска, сгущаясь, набирая силу, превращалась в большую, огнедышащую лаву. Казалось, словно тихая вода хлынула в кратер спящего вулкана, которая, нагреваясь, распадаясь на мельчайшие частиц, молекулы, насыщаясь парами, раскаленным металлом, собиралась огромной мощью выброситься наружу.

Неожиданная встреча с Шах-Задой после ее развода с мужем перевернула его душу. Он осунулся в лице, потерял душевный покой, почти ничего не ел. Заглянув в самую глубину своей души, понял: он желал и любил эту женщину, давно, с самой их первой встречи. С самой первой встречи у реки, случайного взгляда они горячо полюбили друг друга и с того дня знали, что принадлежат друг другу. Но жизнь распорядилась с ними по-своему.

Клятва, данная сгоряча жене Хасаном, была самообманом, которой он в критический момент спас ее жизнь. Теперь он уверен, все было именно так. Так сложилась сущность природы этого многострадального человека: он жил на этом свете, любя, страдая, теряя самое дорогое, что у него есть. Когда Шах-Заду засватали за другого человека, он получил такой удар, от которого никогда больше не оправится. Он потерялся всякий интерес к жизни, стал странником, путешествовал из одной страны мира в другую, нигде не находя душевного покоя. Через пятнадцать лет Шах-Зада ушла от нелюбимого человека, он опять ожил вместе с вернувшейся к нему надеждой.

* * *

Когда Хасан после слова, данного жене, случайно встретился с Шах-Задой, он вздрогнул, сердце чуть не выскочило из груди от страха, тоски по ней. Потом, когда прошло время, он понял подлинный смысл своего страха. Это был страх боязни смерти, страх одиночества, потому что отказ от любви, от обладания этой женщиной означали и отказ от самой жизни. Он пришел к умозаключению, судьба жизни и смерти двух любящих сердец зависит от их любви. Если он будет вместе с Шах-Задой, они будут вечны на этом и на том свете.

Через день его опять стали одолевать сомнения: «Любовь женатого человека к ушедшей от мужа женщине – это грех, попытка удовлетворения честолюбия обиженного на судьбу человека. Когда угаснет огонь греховной страсти, душа вновь обретет покой и вернется в свою привычную колею, тогда как быть? Тогда стоит ли страдать только от того, что я одинок, и меня покинули мирские заботы? Разве не я этого желал, все последующие годы живя жизнью праведника, радуясь счастью отшельника? И самые лучшие годы своей жизни разве не провел как мученик?»

И все же одно ее услышанное имя, одна только мысль общения с ней, желание жить вместе заставляли его трепетать. Он представил, как рядом с ним лежит любимая женщина. Он обнимает ее, горячую, гладкую и что-то шепчет ей на ухо, губами ласкает горячую шею, жаркие, распущенные волосы, ароматные, словно шафран. Он ей повторяет, что завтра, послезавтра, через год, всю жизнь будет то же, но гораздо слаще, горячее, нежнее. И он не представляет свою жизнь без нее, но вместе с тем он не хочет причинять страдания больной жене, что ему стыдно за ту клятву, которую он в сердцах дал Айханум и за то, что собирается нарушить ее. Но он больше не может жить без возлюбленной, ему без нее очень плохо; за пределами ее отсутствия он видит только тьму. И он рад случаю, который дал возможность нарушить данную жене клятву.

Хасан закрыл глаза, как наяву увидел, что из глубины зеленого омута на него пристально смотрят синие, как небо, продолговатые глаза Шах-Зады. Казалось, это не ее глаза, а глаза жительницы с далекой планеты. И во всем облике этой женщины, в ее черной одежде тоже было нечто инопланетное, магическое. Глаза были полны дикой жизни, огня и пылкой страсти.

В годы разлуки с любимой, ему казалось, что он свою жизнь прожил, за гранью этой жизни нет другой жизни, тем более наполненную мирскими радостями. Он познал все тяготы жизни: потерю близких людей, унижение, любовь, наслаждение, грех, очищение. И тогда он решил себя посвятить мечети, больной жене. И вдруг земная жизнь предстала перед ним по-новому – в облике прекрасной женщины. И он принял ее как вечную жизнь. Любить, быть любимым – разве не это божье царство на земле? Он осознавал, что не владеет собой и обманывается, все время обманывается.

С самого рождения его по жизни повели не туда. Ведь он родился обыкновенным человеком, подвластным людским влечениям, слабостям, а не отшельником, посвятившим свою жизнь мечети, жене-калеке. И он отчасти страдал оттого, что не мог отдаться во власть природным инстинктам. Он страдал оттого, что был полноценным мужчиной, и ему нужна была любимая и любящая женщина, нужны мирские наслаждения, горечь любви и поражения. И всякие барьеры, запреты лишь еще больше усиливали его неутоленные желания…

* * *