Зарубки Бабы-Яги

Повод оскалиться! Не спорить, не ругаться, не доказывать свою правоту, не кричать, даже голоса не повысить. Достаточно внимательно слушать и в нужный момент ухватить зубами и разорвать в клочья. Ибо мы – журналюги, профессионалы, и никому не позволено в этом сомневаться! Мы же не учим других работать! Вот и нас учить не стоит.

Коллега? Какие мы тебе коллеги, дядя, если ты – пожарных дел мастер?

Улыбнулась и тихо так спрашиваю, глядя прямо на него:

– А вы телеоператор?

Дядя на секунду растерялся, поначалу даже не понял, кто спросил. Повернулся в мою сторону. Мне того и надо. Впилась в него взглядом насмешливым.

– Не понял? – переспросил он.

Я еще шире оскалилась, прищурилась игриво, взглядом цепко держу. В гляделки меня еще с детства не переиграть! И елейно так ему:

– Ну, вы же сейчас моего оператора коллегой назвали. Вы что, тоже телеоператор?

Пауза. Шах и мат! Взглядами сцепились не на шутку. Секунда, две, три, пять…

Инженер с оператором затихли, боялись шевельнуться.

Дядя первым взгляд отвел. Не дурак, смекнул, что ловко его подловили и на место поставили. Гнев подавил. Не сразу, конечно, с трудом, но поражение принял, понял, кто на съемочной площадке главный, больше не капризничал, в работу нашу не вмешивался, на вопросы отвечал споро и с уважением, даже угодить старался. Признал, что в каждом деле свой хищник, и вслух сомневаться в этом следует поосторожнее.

Вот когда работа в удовольствие. От таких баталий настроение поднимается, адреналин зашкаливает. Кайфово!

И ведь убиваешь, как минимум, двух зайцев: и спикер шелковым становится, и съемочная группа уважением проникается.

– Круто ты его! – похвалил Ромка.

– А толку! – скривилась я. – Все равно другого спикера записывать придется – реклама-то в кадре все равно частично, но осталась.

– Она по-любому осталась бы, а так дядю хоть притушили, а то борзый сильно.

Ну да, так и есть: свора мы, алчущая…

Свора и есть, жадная до сенсаций, славы и первой полосы.

Все верно! И свора, и жадная, и алчущая… Признаю, ибо работа обязывает.

Вот только и нам самим обходится это недешево. Играем с совестью в поддавки. Где-то она возьмет вверх, а где-то смолчит и уступит, у каждого – своя ставка, которая по силам или по степени испорченности.

Да и в самой своре все разные: кто-то беспринципный, другой – человечный…

Дружба среди корров – явление из ряда вон. Руководству выгоднее конкуренция, а уж здоровая или нездоровая, не суть. Да и нам дружить некогда, в лучшем случае – нормальные отношения, а если ненормально складывается, как с Элькой, то график работы позволяет избегать друг друга максимально.

Так что негласно корры разделяются на тех, с кем ты не прочь перекинуться словом и поплакаться при случае, и тех, кого стороной обходишь, просто кивнув в знак приветствия. Маруська для меня была из первых. Мы с ней на одной волне схоже смотрели на мир.

Однако увидеть ее в своей редакции было странно. Не принято у нас это, ну, вроде как в чужую квартиру без приглашения.

– Марунь, ты че тут? – удивилась я.

Маруська захлопнула какую-то брошюру и развернулась ко мне.