Защита 240

Лена и Михаил шли медленно, изредка перебрасываясь словами. Накатанная снежная дорога то темнеет, то озаряется голубоватым светом время от времени выглядывающей из-за туч луны.

Тишина.

Легко дышится на воздухе, прозрачном, пронизанном иголочками морозца, и хочется идти долго-долго, хочется много сказать...

- Лена!

- Да, Миша? - ее голос прозвучал особенно нежно в чистом, звонком просторе. А может... это только показалось...

- Хорошо здесь!

- Ты решил?

- Да! Решил, Лена. Завтра же еду в Москву. Поставлю в дирекции института вопрос о проведение опытов в тепличных хозяйствах...

- И?

- Сюда! К вам, в Славино!.. Надолго.

Лена молчала. Вокруг искрился радостный нетронутый снежок, плавными волнами уходящий к далекому горизонту. Ничто не нарушало спокойного однообразия заснеженной степи, только впереди, у дороги, показался маленький, сверкавший под луной холмик. Михаил вспомнил вечер в клубе, скованную льдом реку и по-детски осветившееся счастьем лицо Лены, когда она увидела ледяной "домик".

- Миша, - остановилась Лена. - Миша, ты помнишь?

Михаил взял ее за руки и долго смотрел в темные, припущенные на ресницах инеем глаза.

- Леночка, я все помню!

События развивались так, что накопленные материалы по "браунвальдскому делу" и по "сентябрьской" эпидемии энцефалита необходимо было обсудить на авторитетном совещании. Особая настороженность возникла после сообщения Ливенцова и обследования больных моряков в клинике Пылаева. У них симптомы были значительно менее выражены, чем у людей, побывавших в свое время в Браунвальде, но не оставалось сомнений: причина болезни одна и та же влияние излучения.

Напрашивалась мысль - нет ли связи между Браунвальдом и Порто-Санто? К чему готовились в Браунвальде - было ясно. К чему же готовятся там, где в двадцати семи пунктах наблюдались явления, очень схожие с браунвальдскими?

Во что же выльются эти события? Этот вопрос не мог не интересовать советских ученых.

К назначенному часу в обширной приемной Сибирцева начали собираться участники совещания. Егоров вошел в приемную, стараясь быть незамеченным. Он был взволнован и бледен настолько, что его рыжеватые веснушки выступали на лице особенно четко.

- Что, Петр Аниканович, волнуетесь? - спросил его Титов.

- Я? - Егоров привычным жестом поправил очки. - Я не волнуюсь. Собственно, почему я должен волноваться?

- Вы же сегодня основной докладчик.

- Ах, это...

- А вас беспокоит другое? - Титов пристально посмотрел на маленького Егорова, одетого в хороший, но мешковатый костюм. Тот отвел глаза и растерянно переспросил:

- Я не понимаю, что _другое_?

- Свидание в библиотеке.

- Какое свидание? - в этом вопросе было больше испуга, чем недоумения, которое хотел разыграть Егоров. Титов взял его под руку и отвел в дальний угол приемной.

- Петр Аниканович, совещание обещает быть ответственным, и я хочу немного успокоить вас. Ведь я понимаю, тревожит вас эта история с листочком сплава.

- Иван Алексеевич, так вы знаете?

- Успокойтесь, мой друг, - мягко улыбнулся Титов, - я все знаю.

- Мне сказали, что даже с вами нельзя...

- Правильно. До поры до времени вы ни с кем не должны были говорить об этом, а теперь...

- Значит, вы знали, что я должен был пойти на это свидание?

- Знал. Капитан Бобров, советовался со мной, прежде чем поручить это дело вам.

- Я так хотел поговорить с вами! Хорошо, что теперь уже можно. Вы не представляете, сколько я пережил в эти дни. Я даже переставал верить капитану Боброву, а посоветоваться ни с кем нельзя. У меня закрадывалось сомнение: а вдруг и Бобров... Подумайте, секретнейший сплав отдать в руки явного врага! Иван Алексеевич, как я рад, что...

- Давайте сядем, Петр Аниканович. Я расскажу вам кое о чем.

Титов и Егоров присели на диван, в стороне от собравшихся. Титов закурил папиросу и только после того, как затянулся несколько раз, заговорил:

- Прошлым летом, как вы знаете, я был в Петровском. Вместе с Бобровым. Он занимался расследованием этой истории с Никитиным. О ней вы все знаете. Так вот, помню, в один воскресный день сотрудники филиала отправились на рыбалку. Меня снедало нетерпение поскорее распутать всю эту загадочную историю, а капитан преспокойно целый день ловил рыбку. Откровенно говоря, меня злило это. Казалось, нельзя терять ни минуты, а тут этакое нудное времяпрепровождение. Да, рыболов он заядлый, но оказалось, что рыбалка-то ему и помогла. Понял я это только недавно. Теперь он встречает меня и не без ехидства спрашивает: "Что, клюнуло?"

- Иван Алексеевич, - Егоров глянул в добродушно-хитроватое лицо Титова, - да не томите же. Расскажите, наконец, в чем дело.

- А вы разве до сих пор не поняли?

Егоров усиленно замигал близорукими глазами, быстро поправил очки и пожал плечами.

- Ничего не понял.