Читаем Защита от дурака полностью

Защита от дурака

Окно было распахнуто, и крыша домика Примечания колола мне глаза. Он был беззащитен. Попер супротив рожна, сидел бы себе в своем красностенном домике. Ничего этого я не мог рассказать милому злому дедушке.

— Дед, споем? — вдруг попросил я.

— Разные у нас с тобой песни, — окрысился дедушка и тут же затянул с высокой ноты песню времен оккупации планеты:

Вернись со звезд, о, капитан,Вернись — тревожно здесь,Ты нужен здесь, ты нужен весь…

Я подхватил сипло, с непривычки, потом — чище, звонче. Бабушкин голос вплелся, и чудо, чудо, но вдруг я испугался. И запахнул лицо — закрылся. Я вспомнил, что музыка расслабляет, и агломерат показывает свое настоящее лицо. А вот дедушка и бабушка не изменились. У них были прежние добрые лица. Настоящие? Песня оборвалась. В гнусной тишине я не сразу нашелся.

— Фашку видел. Цветет. Моя невеста, — наконец сказал я.

— Не по тебе, — сказал дедушка. — У тебя глаза серые, а у нее — видал какие!

Горьким был разговор…

Под утро я попрощался с бабушкой. Дедушка проводил до опушки леса.

— Как здесь прекрасно. — сказал я. Надо полагать, своим восхищением я не нарушал условий Победившего Разума. Закона презирать Аграрку нет. Просто не рекомендуется ее любить.

— Прекрасно? — повторил дедушка. — Стало быть, нравится? Вот мы ночь с тобой проговорили. Даже песни пели, хоть ты личико и прятал. Подрос ты. Но расти тебе еще долго. И в какую сторону потянешься, галактика тебя знает… Напоследок разочарую тебя. Тебе, оранжевому, пора бы знать, что все это — подделка.

— В каком смысле?

— В прямом. Агломераты давным-давно истребили природу. Но потребность в ней у многих осталась. Тяга к природе перешла в легенду. И тогда в Околесице сделали траву, сконструировали деревья, нанизали на них листву, наворочали пригорков и оврагов в бывшей Пустице — в ее кусочке, запустили собак и кошек с планеты Земля, сработали еще всякой живности на биосхемах.

— Не может быть. Они размножаются!

— Ты разве забыл, что с твоего детства ничего не изменилось? Тот же Лохматый вон на цепи — нисколько не постарел.

Я прислонился к дереву. Голова кружилась. Но, почувствовав спиной кору, я отпрянул — дерево было ненастоящим.

— Почему? Но почему? По-че-му?

Дедушка не хотел видеть, в какой колодец он толкает меня. Его прожорливая, изголодавшаяся злость перекусила меня, не заметив, как не замечает метровый пес случайно проглоченное насекомое. Но и в этом сравнении теперь, я знаю, участвуют суррогаты: синтетический пес и механическая муха…

— Почему? — передразнил дедушка. — Потому что это часть ЗОД. Кто-то когда-то решил, что возвращение к природе, земледелию, к естественной связи с почвой, к неспешному вдумчивому образу жизни на берегах незагаженных рек, к лесам, полным зверей и птиц, — все это чудовищная глупость, идея, достойная Дурака. И вот, чтобы никакой Дурак не смог вывести агломератов из бездушной геометрии Агломерации, из сутолоки, не оставляющей времени на размышления, из пыли, грязи, закопченности Агломерашки, была придумана Аграрка — с целью опошлить саму идею ухода из Агло. Мол, вот она какая, Аграрка — нравится?! — с синтетическими коровами, куцая подделка! Аграрка в том виде, в каком она сейчас существует — с неурожаями, стареющими вырождающимися жителями, пьянством, бескультурьем, — самое убогое, что можно себе представить. Но ведь это лишь провокация — вся эта профанация того, что может быть прекрасным, чистым и обильным. Провокация против несуществующего Дурака. Да, никакой Дурак не станет звать агломератов жить в такой Аграрке! Но умнейший агломерат позовет агломератов в ту Аграрку, которой она может и должна быть!

— Молчи, молчи, молчи, — прошептал я, особенно пугаясь его последних фраз. — Я ничего не слышал, ни слова, слова…

* * *

Через несколько недель меня вызвал Джеб.

— Приятный сюрприз для вас, Бажан. Я выхлопотал вам место в Центре Высочайшего Обучения. Что с вами? Вы побледнели! Возьмите себя в руки.

— Спасибо, огромное спасибо, — сказал я. — Не знаю, как вас благодарить.

Джеб что-то пробормотал. Я ослышался, потому что мне почудилось: «До чего ж я ошибся в нем… глуп, до чего глуп…»

— Простите? — переспросил я.

— Нет, я так… Вы свободны. Сдайте дела, со следующей недели приступайте к учебе. Теперь уж вам придется читать книги — так и не отвертелись.

Я был ему очень благодарен, но мне было так и непонятно, почему он так любит меня, так выделяет из остальных, принимает так близко к сердцу мою судьбу.

— До свидания, — восторженно проговорил я. — И помните, я за вас готов в огонь и в воду!

— Ну, ну, не надо… Идите. Идите же!