Защита от дурака

Основной вывод Бажана: промышленность реализует лишь мизерную часть своих возможностей. Но представьте себе. Сейчас мы в изобилии имеем все нужное нам. Если всего станет в двести раз больше, мы погибнем, заваленные лишним. Бажан утверждает, что уже более ступени нет зубных щеток и более трех ступеней мы не можем наладить выпуск липкого пластыря. Мы с этим справимся. А вот почему он не обратил внимания на замечательное перепроизводство прошлогоднего снега? Ведь план по прошлогоднему снегу превышен в три раза! Мне кажется, это преступная слепота! Вместо того, чтобы высветить наши успехи, Комиссия извлекает из неметенных углов мелкие фактики и тычет их нам под нос.

Он еще долго говорил. Никто и не заметил, что я говорил не об увеличении производства в двести раз, а о прекращении ненужных усилий, консолидации сил в ином направлении, хотя бы на духовную деятельность. Но ведь и духовную деятельность они понимают как перепродажу афоризмов и малевание бездарных картин, нюхание книг и так далее. И не о зубных щетках я пекся — хотя и это деталь броская. А прошлогоднего снега уже нет — растаял. Мне же уже сообщили — снега не хватит. Сделан чудовищный шаг — послано за снегом в другую планетную систему, мы растранжирили уймищу энергии. А, да что там!..

Я сидел и думал о своем. Я перебирал в уме разговоры с Фашкой, пытаясь вычленить из ее демагогии полезное для себя. Она говорила, о галактика, ночью, при лучине, мне, сгорающему от нежелания выслушать умные мысли:

— В развитии каждого общества бывает один, довольно краткий момент, когда оно может выбирать свой путь, когда оно стоит на развилке. Налево пойдешь — обретешь духовные ценности. Направо — ничего путного не сыщешь, в развитии каждого общества наступает период, когда изощренность фантазии его лучших представителей не идет дальше снабжения всех его граждан всем необходимым. Наконец эта благородная цель реализована. Фантазии необходимо лететь дальше, парить выше. Она и взлетает выше, но по той же прямой: теперь-де снабдим всех кроме необходимого еще излишним. Сделано. А фантазия оголтело: еще комфортнее! Но ведь у Агло впереди пролеты, сотни ступеней существования, немыслимые прежде возможности идти дальше и дальше — в космос. Ну, освоим новые планеты, что частично сделано, ну заполним их вещами, продуктами, агломератами, домами, шиманами. Но дальше? Еще шиманы, еще нарожать, чтобы было кому еще больше потреблять? Чем заполнить будущие времена, кроме все новых и новых предметов роскоши и средств прокормить безмерно разбухающее население? Мы можем почти весь труд агломератов заменить машинным. Но ведь допетрили — уже не заменяем, потому что тут философский тупик, потому что агломератов больше нечем занять. Мы обязаны стабилизировать численность населения и довести воспитание каждого члена общества до уровня, который требует Духовная Революция, якобы у нас уже закончившаяся. Как же мы, гуманнейшее общество, допускаем, что некая статистическая часть агломератов совершает преступные действия, попадает на Г/А? Не пришло ли время обратить внимание на судьбу каждого агломерата? Пусть лучше мы не наштампуем миллион дверных ручек нового типа или два миллиона моднющих комбинезонов, чем допустить, чтобы такой-то агломерат или такая-то агломератка проплакали весь вечер или наглотались до одурения таблеток. Слеза ребенка

пролилась, та самая, которая не перевешивает всех благ, приобретенных миллиардами. Ну, пролилась, не воротишь. Мы построили свою сверхцивилизацию на слезах миллионов детей… И что построили?! О галактика!

Тогда я не слушал ее, а сейчас вот всплыло в памяти.

— Бажан, вам предоставлено последнее слово.

Я встал и сказал:

— Я согласен с замечаниями. Мы пересмотрим в корне результаты наших трудов. Комиссия допустила ошибки.

Все, пусть только отвяжутся.

Я увидел счастливые улыбки на лицах президентов. Это ли не награда желанная?

* * *

Вечером пришел Пим, а с ним какой-то агломерат, поразивший меня своим дерзким видом. Его комбинезон был прорван в нескольких местах, пуговиц не хватает. Но самое ужасное — прострочен ярко-зелеными нитками!

Брат приказал своему знакомому посидеть в комнате, а меня увел на кухню.

— Бажан, этого агломерата преследуют, ему грозит Г/А. У триначальника его не станут искать. Квартира вместительная…

— Он нонфунст?

— Нет. Хотя теперь и нонфуистам не сладко. Ты слышал, мы призвали к неподчинению, а за это высылают в Аграрку. Теперь любой агломерат может попасть в Аграрку — мы подсказали способ…

— Так этот из движения за раздурачивание?

— Хуже.

— Что может быть хуже?.. Любомудр?

Пим кивнул.

— Ты с ума сошел, Пим! Ты — нонфуист, ты — против насилия, а подпольная группа любомудров требует уничтожения всех лиловых и оранжевых, прекращения космических контактов, насильственного расселения по всей планете, взрыв Агломерации и переход к аграрному образу жизни, истребление всех сопротивляющихся и — это уже после уничтожения Защиты! Давать приют таким… авантюристам? Никогда!

Дверь распахнулась. На пороге возник любомудр с искаженным от ярости лицом.