Защитник

— Как давно… — начала было говорить богиня, но прервала сама себя. — Не важно. Время неважно. Ты отделила от себя не только память, но и силы. Лишила себя части души. Но ты лукавишь. В последнюю реку ты так и не вошла, лишь омыла в ней ноги, правильно[11]? И как тебе теперь знать, что чистый так силен именно благодаря тебе? А я-то все гадала, откуда он так быстро набрал мощи? Ты не смогла уйти окончательно, и твоя сила тоже осталась в мире, никуда не делась. Достаточно было только подобрать ее. И она досталась чистому.

— Это еще неизвестно! — выкрикнула Кубаба, мигом растеряв свое спокойствие. Значит, сама не верит своим словам.

— Известно, — довольно закивала моя подруга. — Ты сама это понимаешь, только боишься признаться даже себе. Надо же как интересно бывает. Из-за малодушия одной уставшей от жизни титаниды в Тартар отправляется куча богов, и еще столько же рискует отправиться следом. О, мне даже завидно. Я все свое существование приносила беду всем и всему, что меня окружает, это было моим смыслом. Но даже мне ни разу не доводилось устраивать чего-то настолько масштабного и великого. Уничтожить целый пантеон! Сотни тысяч судеб смертных и бессмертных оборвались раньше времени, и всего лишь потому, что одна малодушная в последний момент передумала!

— Я НЕ ХОТЕЛА, ЧТОБЫ ТАК ВЫШЛО! — похоже, до конца своих сил Кубаба так и не утратила, потому что от этого вопля сознание потеряли все присутствующие, кроме меня и Керы.

— Я не хотела, чтобы так вышло, — уже спокойнее повторила Кубаба. — Если бы могла, я бы все исправила. Но я не властна над временем.

— Да-да, а тот, кто был властен, давно томится в Тартаре благодаря твоим собственным усилиям, — покивала Кера. — Ох, как же мне сейчас интересно и увлекательно!

— Великие, я прошу прощения, что перебиваю вашу интересную беседу. — Старый Аеджидайос оказался покрепче, чем его коллеги, быстро пришел в себя. — Но я предлагаю отложить это обсуждение до лучших времен. Не уверен, что точно понимаю суть вашей беседы, но догадываюсь, что воспоминания ваши никак не могут повлиять на дела нынешние. Между тем, если вы будете и далее горячиться, кто-то из присутствующих имеет шанс досрочно отправиться в загробный мир, чего хотелось бы избежать.

— А я уже узнала все, что хотела, — широко улыбнулась Кера. — Не бойся, силен, мы не собираемся устраивать тут потасовку как какие-нибудь помойные кошки. Я всегда поощряла поступки, ведущие к беде, так что я не осуждаю тебя… Кубаба. Тем более, ты ведь действительно больше не та, кто этот поступок совершил!

— Вот-вот, поэтому давайте более не будем об этом, — поспешил вставить старик, смешно дернув лошадиным ухом. Кубаба, похоже, готова была спорить и дальше, но после слов Аеджидайоса замолчала. — Вернемся лучше к насущным делам, да. Кхм, простите юноша, не думал я, что представление у нас настолько затянется — время далеко за полночь, а мы еще и не начали обсуждать наши с вами деловые отношения.

Я пожал плечами:

— Собственно, я давно готов. Свои условия я озвучил. Если вы согласны — я готов начать хоть сейчас.

— Ох уж эта винландская деловитость и безаппеляционность, — ухмыльнулся силен. — Не обижайтесь, юноша, я не в обиду вам говорю. Просто привык к немного другой манере. Вы сейчас должны были задать свои вопросы, уточнить какие-то детали, узнать зачем это нам нужно, потом я плавно подвел бы вас к мысли, что мы делаем общее дело, и раз так, неплохо бы сделать скидку… Видите ли, все, что вы попросили, вполне укладывается в наши представления о разумных требованиях, за исключением денег. Так уж вышло, что наша община испытывает некоторые финансовые трудности. Как вы понимаете, возможностей заработка для иных народов сейчас значительно меньше, чем раньше. Многие из нынешних жителей Тестаччо лишились своих домов, еще больше тех, у кого было свое маленькое предприятие… например у меня были шикарные виноградники. Площадь их была не слишком велика, зато вино получалось по-настоящему изумительное. Говорят, сейчас ценители за одну бутылку готовы выложить до полутысячи сестерциев. Даже обидно, что я не смог сохранить хоть несколько штук про запас.

Силен пожевал губами, слегка прикрыв глаза, мастерски изображая, как глубоко он погрузился в печальные воспоминания. У меня возникло стойкое ощущение, что старик пытается вывести меня из себя. Сейчас я вспылю, наговорю грубостей, он как-нибудь мягко меня осадит, мне станет стыдно, и я стану немного сговорчивее. В принципе, правильно, меня действительно немного раздражает эта демонстративная неторопливость и словоблудие, но не настолько, чтобы ставить себя в неловкое положение. Хочется разумному изображать из себя мудрого старца-философа — пожалуйста. Я пока порадуюсь, что им удалось выяснить лишь официальную версию моей биографии. Силен назвал меня винландцем — а, значит, мое настоящее прошлое ему неизвестно. Думаю, в противном случае и разговор у нас пошел бы по-другому. Как бы не попытались меня захомутать на своих условиях, с таким-то компроматом.