Заслуженный гамаковод России

Именно такое впечатление сохранилось у меня от той давней содержательной беседы, когда совершенно новый мир обнаружился там, где до того существовало лишь огромное белое пятно с неясными дымами и всполохами на горизонте. Марк Игоревич сразу указал мне направление движения и послал на нужную траекторию, по которой мне и предстояло в дальнейшем подниматься выше и выше, приближаясь к намеченной цели. Цель же у меня была не головная и абстрактная, а вполне реальная и конкретная: я захотел стать лучшим в мире биржевым игроком, способным влиять на судьбы этого убогого нищего мира.

Однако добиться этого в далёкой глуши было абсолютно невозможно: какая же биржевая торговля могла существовать в нашем маленьком городке с несколькими маленькими фабриками и заводиком, что-то тайно выпускавшим за высоким забором с натянутой поверху колючей проволокой? Лишь местный филиал областного политеха позволял получить в наших условиях высшее образование, перечень же выпускавшихся специалистов ограничивался инженерными кадрами, что вряд ли могло сильно помочь мне. Совсем другие сферы занимали мои мысли, и совсем другое образование требовалось мне: лишь одно из городских училищ готовило бухгалтеров на смену уходившим старым кадрам, но что могло даже это училище дать человеку с моими планами и задатками! Лишь университет или серьёзный финансовый вуз подходил мне для изучения основ и предпосылок моего будущего успеха и процветания, в которых уже тогда у меня не возникало сомнения. И лишь одно обстоятельство могло помешать мне в достижении цели: общественный строй, не позволявший вздохнуть свободно и давивший в корне любые слишком вольные инициативы.

По словам Марка Игоревича в специалистах такого профиля всё-таки существовала некоторая нужда, однако чрезвычайно сложно было попасть в те заповедные для обычных смертных места, обсиженные выходцами из определённых кругов. Лишь получавшие самое престижное экономическое образование и имевшие высочайшую протекцию могли работать в торговых представительствах государства в других странах, играя роль мелких винтиков в сложном огромном механизме, но результаты их порыва и усилий присваивались этим же государством, не давая им самим почти ничего. Подобная диспозиция никак не могла устроить меня: я ведь собирался сам

получать добытые мною блага, пока же вопрос стоял по-другому: как из окружавшей меня нищеты и убожества выбраться в места самые удобные и благоприятные.

Я говорю, разумеется, о Москве: только здесь я мог хоть как-то рассчитывать на приближение к далёкой цели. Лишь пробившись к центру, я получил бы возможность находиться рядом с важнейшими событиями и делами, происходящими в стране, на что уже появились первые намёки и указания. Затеявшаяся перестройка давала мне пока ещё слабую надежду, которая спустя несколько лет превратилась в уверенность, застав меня уже в новом месте и в другом качестве.

Совершенно отдельного разговора заслуживает история о внедрении в самое сердце могучей и обильной родины, но я лишь вкратце остановлюсь на главных моментах. Так и не сумев поступить на экономический факультет областного университета, я провёл два года в армии, где – как ни удивительно это звучит – и смог решить актуальную на тот момент задачу. Удача уже порхала лёгкой пташкой у меня над головой, и именно она и направила меня в воинскую часть, занимавшуюся хозяйственными вопросами и располагавшуюся прямо под Москвой, где уже я сам взял инициативу в свои руки. Результатом стала скоропалительная женитьба, абсолютно неожиданная для всех кроме меня, случившаяся на третий день после долгожданного выстраданного дембеля, когда уже все разъехались по домам и предоставили мне возможность самому решить свою судьбу.

Даже родители невесты оказались в шоке от подобной быстроты и скоропалительности, сразу заподозрив случайную шальную беременность. Однако ничего такого и в помине не было: просто я сразу выставил понравившейся и удовлетворявшей нужным условиям девушке свои условия – отъезд на родину или свадьба – и ничего другого ей не оставалось, как пойти на поводу моих настойчивых желаний.

Оставленный на Урале дом давил на шею тяжёлым камнем, но я постарался отодвинуть от себя всё плохое и сосредоточиться на новой жизни. Окончательно спившийся отец сгинул в холодную ветреную зиму, не сумев в очередной раз добраться домой после бурных возлияний: он замёрз прямо на улице в мягком пушистом сугробе, не защитившем в этот раз от трескучих ночных морозов, и мать так и осталась одна в далёкой уральской квартире. Я даже не смог попасть тогда на похороны: из-за всеобщей спешки мне слишком поздно сообщили трагическое печальное известие, и лишь голый могильный холмик обнаружил я, бросив дела и спешно приехав в родной уральский город.