Застава в степи

— Не знаешь, — усмехнулся Крымов. — Те самые… Сведения о коммунарах.

— Ну и собрали? Задание выполнено, — доложил Саблин, протягивая мне тетрадь. — На, читай. — Я взял тетрадь, открыл первую страницу и, увидав там какие-то иероглифы, спросил, что это значит? Миша начал объяснять про шифр. И зачем нам нужен шифр? Что мы, шпионы какие-нибудь. Выдумывают тоже ерунду всякую, а ты тут голову ломай. Но ребята обиделись на мою критику, Крымов вырвал у меня тетрадь и сказал:

— Ты бы лучше посмотрел, чем твой друг занимается, а ты — нас ругать.

Чем мог заниматься Генка, я не знал, но думал, что он на сборе початков.

— Нет, — разубедил меня Саблин. — Он с мешком на дороге стоит.

— Наверное, куда-нибудь собрался ехать, — предположил я, но снова не угадал.

Разведчики сказали, что Синицын вместе с другими мешочниками собирает зерно на дороге. Я мог ожидать чего угодно, но только не этого. Я решил, что ребята разыгрывают меня. Но молчавший до сих пор Лисицын дал честное пионерское, и я, выпрыгнув в окно, попросил:

— Ведите меня к нему.

— Куда ты? — услышал я голос бабушки. — Ты же больной?

Я обернулся и ответил, что уже выздоровел. Но бабушка не поверила и стала громко ругать моих приятелей, которые не хотят считаться даже с тем, что я болею и при такой высокой температуре могу умереть. Она пообещала не оставить этот случай без последствий и рассказать родителям, а пока сбегать в больницу и вызвать скорую помощь. Она, наверное, считала мой побег результатом нервной горячки и думала, что я все делаю в бреду.

Мы выбежали на объезжую дорогу и увидели группу людей далеко за поселком, там, где проселочная колея сворачивает на старый грейдер. Как только грузовик проезжал мимо, обдавая их клубами серой удушливой пыли, они все кидались к грейдеру, опускались на колени и что-то искали.

— Видал? — показывая на них, кричал Крымов.

— А что они делают?

— Вот жулики! — возмущался Крымов, а Лисицын толкнул локтем Саблина и сказал:

— Дурачка из себя строит, не видит.

— Они зерно собирают, — объяснил Саблин.

— Ну и что?

В это время, поднимая высокую серую стену пыли, на проселочной дороге появился грузовик. При въезде на грейдер он подпрыгнул, и из его кузова ручейками потекло зерно.

Люди с мешками, как бестолковые куры, толпились, расталкивая друг друга локтями, опускались и начинали торопливо собирать зерно. Они кидали пригоршню за пригоршней в свои мешки.

— Теперь видишь «что»? — возмущался Крымов. — Мы там по колоску собираем, а они мешками отсюда таскают.

— Так они, наверное, сдают.

Крымов усмехнулся:

— Сдают своим курам и свиньям.

Тут среди пожилых теток я увидел долговязую фигуру Синицына и направился прямо к нему. Генка, с трудом волоча на своих худых плечах мешок, попытался удрать, но мы легко его настигли.

— И тебе не стыдно, Генка? — спросил я своего друга, который прятал красное лицо под козырьком старой мичманки. — Говорил, что будешь дома, а сам…

— Чего ты раскричался? — сбросил мешок на землю Синицын. — Подумаешь, командир какой нашелся.

У меня от возмущения даже дыхание перехватило. И это после всего, что я ему прощал, после всего, что я выслушал от своих товарищей. Он платит мне за настоящую дружбу такой черной неблагодарностью.

— Ну, правильно сказал тогда Грачев, что ты третий сын того бога, — наконец обрел я дар речи. — Посмотри, на кого ты похож, — я показал на стоящих в стороне мешочников. — Пионер! Позоришь красный галстук, весь лагерь позоришь!

— Да разве коммунары так поступали, — перебил меня Крымов. — Вон Аликов рассказал мне, как они хлеб от себя отрывали и посылали обозы голодающим городам.

— Сравнил, — хмыкнул Синицын. — Да если надо будет, я свой хлеб кому хочешь отдам. А так он же все равно пропадет.

В это время к нам на мотоцикле подъехал Прыщ. Он заглушил мотор и спросил Генку:

— Донесешь? Или подвезти?

— Донесу, — буркнул Генка, отодвигая мешок, лежавший у его ног. Леопард вдруг вскочил и грозно зарычал.

— Ну, ну, — погрозил ему кулаком Хамугин, — быстро ты забыл, чей хлеб ел.

Генка вовремя схватил собаку за ошейник, она рванулась к мотоциклу.

Заводя мотор, Прыщ сказал:

— Уйми свою зверюгу, а то я ей другой глаз вышибу.

— Вот кто к тебе в друзья набивается, — с презрением сказал я, когда мотоцикл отъехал от нас. — Его даже родная собака ненавидит, а ты…

— А что я? — разозлился Генка, надвигая еще ниже козырек. — Чего вы ко мне привязались? Всю зиму воспитываете и летом от вас покоя нет. Я без вас знаю, что мне делать.

Тут новая машина въехала на грейдер, и Генка, сопровождаемый Леопардом, побежал к толпе. Его волкодав рванул чей-то мешок, на кого-то так зарычал, что перепуганные мешочники, ругаясь, отскочили в сторону.

— Убери своего одноглазого разбойника! — потребовал старик.

— Добром тебя просим! — поддержала его тетка Лушка, известная в совхозе торговка. — А не то…

— Что не «то»? — шагнул к ней Генка, — Что не «то»? А ну, Леопард…

— Опомнись, нехристь! — бросила свой мешок тетка.

— Генка! Этим не шутят! — предупредил его Саблин.