Заставьте меня, Сэр

Хотя со временем... он с нетерпением ждал возможности с ней поиграть. Ее бойкость не раздражала его, не до такой степени, как он думал. Это был больше, чем вызов. В перерывах между ее идиотскими мятежами, ее яркая индивидуальность привлекала его, подобно огню на горной вершине холодным утром. Несколько ожогов от искр могут быть испытанием, чтобы заслужить шанс согреться.

Вынув пальцы из ее лона, он натянул кожу половых губ. У нее были прелестные кудряшки, такие же золотисто-красные, как и на голове. Натуральный рыжий. Огненный цвет хорошо подходил ее личности. Чтобы не поцарапать бритвой ее незащищенную порозовевшую кожу, он обильно нанес крем. Пухлые розовые губки показались из середины.

Дом раздвинул ее ягодицы, улыбаясь, когда саба инстинктивно замерла, и удалил редкие волоски ближе к анусу. Крохотному колечку, очевидно, потребуется определенная подготовка, прежде чем она сможет принять в него член.

После удаления крема для бритья, он начал втирать гель, чтобы уменьшить раздражение, все это время не сводя глаз с его проблемной стажерки. В отличие от других стажеров, Габриэлла не посещала «Царство теней» в течение нескольких месяцев. Чтобы не ухудшить ситуацию, нужно выяснить больше о ее опыте в предыдущем клубе. Из-за ее постоянного неповиновения у них было не очень удачное начало.

Неудивительно, что друг Z счел ее проблемой. Ни один Дом не будет долго мириться с такой чрезмерной наглостью. Хотя это можно рассматривать, как предлог помучить ее поркой. От этой мысли желудок стянуло узлом, но в этой ситуации у него было несколько вариантов. Ей необходимо больше желания порадовать Мастера, тогда как она хотела бросить ему вызов; но до тех пор, пока она этого не сделала, или он не вычислит, что служит причиной, ему придется заняться ее воспитанием.

С наказанием на сегодня, скорее всего, было покончено. Он погладил бедро сабы и почувствовал слабую дрожь. Глаза ее были закрыты, дыхание ускорилось, соски сжались в торчащие пики. Нуждающаяся. Сдерживающаяся. Маркус улыбнулся. Он бы очень хотел ей дать столько же удовольствия, как и боли несколькими часами ранее, ведь ничто не делает женщину более уязвимой и не привязывает быстрее, чем подаренный ей оргазм.

Наклонившись вперед, он обхватил ее лоно руками и провел языком по вершинке клитора.

Она поняла, что Маркус закончил, когда он начал втирать прохладный гель в кожу и, словно в утешение, гладить ее бедро. Габи расслабилась. Она заволновалась в ту минуту, когда он толкнулся пальцами во влагалище, но потом он просто возобновил бритье. Отпусти он ее сейчас, и она бы, возможно, уехала. Ей очень-очень хотелось вернуться домой и попытаться взять эмоции под контроль.

Габи увидела, как он наклоняется вперед, почувствовала, как его руки раскрыли половые губы, и... что-то горячее и влажное заскользило прямо над ее клитором. Она дернулась так сильно, что жесткие ремни впились в ее кожу. Боже мой! Он лизал, лизал ее. Взрывная волна тепла пробежала сквозь нее, как лесной пожар.

Его язык пробился внутрь, поглаживая только что обнаженные участки, никогда прежде не тронутые подобным образом, одновременно играя с клитором, дразня от его основания и до самой вершинки. Все ее тело пронзила такая потребность, будто она превратилась в спортивный автомобиль, разогнавшийся за восемь секунд от нуля до сотни.

Она ахнула, когда он протолкнул два пальца внутрь нее, безжалостно растягивая ее незащищенное лоно, распространяя удовольствие глубоко в ее сущность. Он медленно отстранился, кружа вокруг ее входа, а затем ввел пальцы обратно, перейдя на быстрый, устойчивый ритм. Боже милостивый, это не секс-игра, это абсолютное ты-сейчас-кончишь, совершаемое тем, кто знал, как заставить это произойти. Ее бедра все это время мучительно пытались подняться, сдерживаемые ремнем на талии. Напряжение, возникшее внизу живота, сворачивалось в тугое кольцо… все туже и туже. В эту секунду она воспарила к вершине.

Он тут же втянул ее клитор в рот и принялся сосать, скользя языком по самой чувствительной точке.

Все внутри нее взорвалось острой болью запредельного наслаждения такого сильного и мощного, что ее сознание разбилось вдребезги. Еще больше волн тепла прошло сквозь нее, пока не задрожали пальцы.

Его язык жадно ласкал ее мягкость, заставляя влагалище сжиматься снова и снова, каждый раз обхватывая пальцы внутри. Боже, она не могла двигаться, не могла убежать и после каждой безуспешной попытки парила в очередной волне наслаждения.

Когда американские горки наконец остановились, он вынул из нее пальцы, и Габи вздрогнула от чувства потери. Минуту Дом поглаживал ее бедро, принося облегчение, и затем обошел вокруг стола.

- Ты довольно красиво кончаешь, дорогая, - сказал он тихо.