Застенчивость в квадрате

У меня особой связи с Вайолет не было, ну или, по крайней мере, не было уже очень давно. По большому счету нас разделяла пропасть. Я посылала ей поздравительную открытку каждый год, потому что открытки – это так легко. «Думаю о тебе!» – коротко и мило, с парой крупиц какой-то личной информации: «Снова ищу квартиру. Видела тут свитер с рождественскими колокольчиками и подумала о тебе. Ну и дождливый выдался месяц». Она в ответ посылала чеки на двадцать долларов и какие-то мелочи: закладку с котятами, статью из газеты об историческом пароходе Ноксвилла, «Майской красавице», в честь которого меня назвали.

На день рождения, Рождество и День благодарения я не могла заставить себя взять телефон и позвонить. Слишком много времени прошло, и из-за нарастающей неловкости проходило все больше – и видите, к чему это привело.

Что бы я сказала? А что, если ей уже было все равно, что со мной? Помнила ли она меня вообще? Хотела ли знать, как у меня дела? А если бы она обвинила меня в том, какой нерадивой внучкой я была, или, хуже, призналась бы, как сильно я ее разочаровала… Чувство вины все росло и росло, но я не могла встретиться с ним лицом к лицу, так что заперла далеко в ящике. А теперь уже никогда не смогу ничего исправить.

Уэсли от подобного чувства вины избавлен. Может, он считает, что наследство должно было перейти к нему, раз он ухаживал за Вайолет. Наверное, по уши был занят обязанностями опекуна, потому что как садовник не сделал ничего. Пейзаж вокруг напоминает детский рисунок торнадо.

Может, ни один из нас не заслуживает поместья. Но тут я хотя бы могу загладить вину перед бабушкой Вайолет: могу выполнить ее последние желания. Я обязана ей многим и сделаю хотя бы это.

Все происходит следующим образом:

Уэсли выносит кучу мусора из дома, а я заставляю его положить все на Пункт Досмотра (местечко у кустарника в форме фламинго). Откладываю то, что еще можно спасти, в кучки «оставить» и «отдать». У пачки стикеров, которую я спасла из той кучи, появилось новое назначение.

Уэсли приносит на пункт досмотра еще три коробки и, глубоко вздохнув, готовится к новому диалогу:

– Желтый стикер означает «отдать на благотворительность»?

– Он означает «оставить».

– Я так и боялся.

– Ну сам подумай. Ты же не можешь ждать, что я соглашусь расстаться абсолютно со всеми вещами.

– Это я «подумай»? – тыкает он в себя пальцем. – Я? – Уэсли неожиданно наклоняется ко мне, вынуждая отпрянуть, и вытаскивает из горы вещей толстовку. Она старше меня, с узором «огурцы» в коричневых, оранжевых и горчичных тонах, преступление против моды. – Что ты собираешься с этим делать?

– Не то чтобы это тебя как-то касалось, но я собираюсь это носить.

Я все еще прихожу в себя от почти состоявшегося прикосновения, хотя оно и было случайным и ничего не значило. И вообще не произошло.

– Да неужели, – с каменным лицом замечает он.

– Это винтаж.

– В этом доме сотни, и я не преувеличиваю, сотни винтажных вещей. Тебе придется сузить круг поисков. Быть чуть более разборчивой.

– И кто это сказал? – Он мне не начальник. Я никогда не видела столько вещей за всю свою жизнь и не могу поверить, что все это принадлежит мне. Большинство моих футболок – с логотипом спа-комплекса, так как в магазине сувениров у меня была скидка, а вещи из этого магазина были одобренной руководством более стильной заменой служебной формы персонала (шляпа в синюю полоску и комбинезон), ношение которой руководство неоднократно называло обязательным, при этом их этот дресс-код не касался.

Выхватываю из коробки, которую он только что принес, велюровую юбку. В ней есть пара дырочек, но я легко смогу починить все при помощи одной из швейных машинок Вайолет (пока насчитала двенадцать, но это еще не предел).

– О-о-о, и эту я тоже оставлю. – Утаскиваю себе толстовку с изображением Сонни и Шер с молнией (правда, сломанной), которая застегивается до самого горла, и Уэсли сжимает пальцами переносицу.

Ну что за Гринч. Если кто сейчас и ведет себя неправильно, так это он, противник последних желаний и, в частности, Желания № 1. Вайолет хранила все эти вещи так долго, что я просто не могу представить ее прыгающей от радости при виде наполненных, еще и с горкой, мусорных контейнеров. Если их можно куда-то приспособить, я это сделаю. Уэсли уходит, качая головой, и хотя мы не знаем друг друга и его мнение никак не должно меня волновать, я не могу избавиться от ощущения, что провалила тест на взрослость.