Застолье теней

— Масштаб человеческих эмоций ограничен и всей амплитудой может прикладываться к совершенно пустяковым происшествиям, — говорит он. — Однажды у меня из моей домашней швабры выпал болтик, крепивший пластмассовую ручку, которую следует вращать, отжимая тряпку. Болтик я тут же поднял, а вот гайку найти не смог. Пользоваться шваброй стало неудобно, но она, такая привычная, была свидетельницей счастливых времен моей жизни, так что я и в мыслях не держал завести новую швабру. Починкой же старой заниматься мне было лень. И вот однажды в уголке, в щербинке между двумя плинтусами, я разглядел темную ржавую гаечку, которую тут же немедленно опознал как драгоценную потерю, хотя раньше на нее, разумеется, никогда не обращал внимания. До какой высоты прыгнуло у меня тогда настроение! Помните ли вы аттракцион в увеселительных парках, когда нужно ударить молотом посильнее, отчего грузик взлетает по мерному желобу вверх? Так же прыгнуло мое настроение, когда, кинувшись проверять, не потерялся ли болтик, я нашел его среди бумаг и счетов. Это был настоящий праздник! Я навинтил гайку на болтик и, решив произвести починку швабры тогда, кода она мне в очередной раз понадобится, положил их на то же место, где нашел болтик, полагая, что раз теперь я так легко нашел болтик, то уж во второй раз я найду его, опираясь на сигнал счастливого воспоминания. Увы! Когда я в очередной раз достал швабру и вспомнил о находке, болтик с гайкой будто провалились сквозь землю. Может быть, и в самом деле стоит поискать их под этим столом? — засмеялся господин Гликсман, хлопая ладонью по краю стола. — Как я был огорчен! Или до чего я приходил в бешенство, когда автомат принимал монету, а пакет с чипсами, легкий такой, воздушный, зависал за стеклом прямо у меня перед глазами, и никакими пинками и ударами нельзя было смутить его пухлой раскорячки!

«Когда наконец этот инженер вставит… как это называется? — чоп! в источник своего глубокомыслия!» — подумала Блинда.

20

Жутковатое предзнаменование грядущих перемен всколыхнуло Пирующих — у дамы без бровей и с быстрым ртом начались месячные, что предполагалось абсолютно невозможным в Застолье. Она поделилась этой новостью только с Блиндой, но была так возбуждена, что вскоре по ее жестикуляции и другие Пирующие стали догадываться о причине переполоха. Кинематографическая мать осталась равнодушной. Зато Мясо, последним осознавший новость, залился густой краской и ото лба до верхней губы покрылся испариной, так что седой даме пришлось протереть ему лицо сначала смоченной в воде со льдом, а затем сухой салфеткой. Предчувствия, похожие на регулярно вспыхивавшие «Там» ожидания конца света, изменили атмосферу Застолья, сделав ее взвинченной и нервозной.

— Они его точно привязали к постели, — еще через неделю предположил Бруталюк.

— А почему он вообще здесь, а не там? — внезапно спросил господин Гликсман, довольно точно, в отличие от Блинды, указывая на Землю.

Мясо сверкнул на него глазами, а затем перевел их на Блинду. «Убийца!» — выделил из движения верхней губы и возмущенного мычания Мяса господин Гликсман.

— Неужели женская болтовня может повлиять на того, кто видел все, что «Там» происходит? — спросила Блинда так тихо, что только господин Гликсман ее услышал, даже не столько услышал, сколько соединил движение ее губ с выражением лица. Он неопределенно, будто и не ей адресуясь, пожал плечами, и в этом жесте Блинда прочла то, чего ей и читать не требовалось: женщины всесильны, и именно поэтому им ничего не прощают.

Дама без бровей и с быстрым ртом зарыдала. У господина Гликсмана, однажды заявившего Блинде, что никому и никогда не простит он обиды, нанесенной его жене болезнью и смертью, неожиданно задрожали руки. Блинда с удивившим ее саму спокойствием подумала о том, что неясные планы ее на Распорядителя Столов теперь исчезли, будто с легким хлопком, как пламя кухонной газовой горелки. «Черт возьми, я опять ошибаюсь, — подумала она, — хлопок бывает, когда зажигают газ, а не когда выключают. Тогда только щелкает эта круглая ручка». Седая дама аккуратно мельчит вилкой вареный картофель. Дочь мельком взглянула на мать, и та нерешительно вытянула правый угол рта опасливым намеком на возможную улыбку.