Застрянец (СИ)

— Требует оружейника.

— А Мещерский?

— Решение принято на совете, — ответил Прокопий.

— Точно-точно, — я кивнул. — Совет, все дела. И что делать думаете?

Прокопий пожал плечами и показал на группу захвата.

— Эй, здорово парни! — я подошёл к ним и посмотрел на Мещерского. — Дайте мне с ним поговорить.

— Бесполезно.

— И всё же!

Мещерский посмотрел на меня, потом на дом:

— Ну, иди. Только недолго. Он должен освободить людей, но оружейника ему не обещай. Решение принято…

— На совете, ага! Помню-помню! — я махнул рукой и поплёлся к дому.

С дорожки я вышел на газон и пошёл напрямую к окну. Пускай он меня сразу заметит, а то мало ли шмалять начнёт. Подошёл к открытому окну и крикнул внутрь:

— Румяный, дарова, это Глинский!

— О, здарова! — ответил пьяный голос.

— Перебор с вечеринкой, дружище! Тут целая гвардия у тебя под окном!

— Пускай оружейника отдадут!

Румянцева я не видел, но слышал, что он подошёл ближе.

— У меня к тебе, Глина, претензий нет. Нам ли с тобой не знать, что бабки — сила? Я бы тоже деньги взял, если бы меня Мещера перед выбором поставил.

— Хе!

— Срал я на то, что этот совет нарешал. Пускай оружейника отдадут. Охренел он, моего человека похищать?!

— Я пришёл сказать, что они не отдадут. Выпускай людей! Подумаем, что с оружейником можно сделать.

— Отдадут-отдадут! Я их знаю. Попугают немного, а потом отдадут! За меня не ссы, Глина, у меня всё продумано!

— Что там?! — крикнул кто-то у ворот.

— Иди! — сказал Румянцев. — Скажи, что я заложников по кускам буду отдавать, если через полчаса не отдадут моего оружейника.

— Смотри как бы…

— Всё будет тип-топ! Давай, Глина, иди!

Вернувшись к забору. Я передал слова Румянцева. Мещерский недовольно цыкнул и попросил меня свалить подальше. Мы с пацанами отошли в сторону. Надеюсь, он знает, что делает.

Настроены они были серьёзно. Е-моё, очень серьёзно! Не успел я опомниться, как штурмовой отряд понёсся к дому. Первым бежал викинг Самсон, от топота которого содрогалась земля. За ним поспевал Шеремет. Тонкий и ловкий он мог запросто обогнать Самсона, но прятался за спиной. Остальные бойцы двумя ручейками растеклись к стенам дома и спрятались под окнами.

— Румяный, они идут! — проорал я. — Выпускай, мать твою, людей!

Шеремет бьёт плетью. Плётка разбивает окно, обвязывает раму и вырывает с корнями. К окну подбегает Самсон. Останавливается и набирает полную грудь воздуха. Расставляет руки и рычит. От этого хищного гортанного рыка у меня аж в животе всё зашевелилось. Но звук — фигня, а вот ударная волна... Из могучих лёгких викинга вырвался торнадо или смерч. Внутри послышался треск мебели, звон посуды и стоны.

Перемалывая подоконник в труху, Самсон забрался в дом через окно и снова рыкнул. Во всех окнах вдоль стены сорвало шторы, а стёкла задребезжали. Штурмовой отряд вошёл в дом, и раздались выстрелы. Перестрелки не было. Десять-двенадцать выстрелов. Потом тишина.

Нахальная харя Шеремета высунулась из окна. Улыбаясь, он провёл большим пальцем по горлу.

Бл*ть…

— Доконала болячка, — пробормотал стоящий рядом со мной дед.

— А?

— Третьей волны не перенёс. Совсем из ума выжил.

— Какой ещё волны?

— Ты что, Глинский, совсем со своими шлюхами и вином, память просрал? — спросил у меня борзый дед. — Болел Румянцев. Два раза за последний год при смерти лежал. Боролся. Но болячка мозги, видать, сушит. Всё дурней и дурней он становился. Перед болезнью был одним, а после — совсем другой. Вот и доконала она его. Совсем мозгами тронулся! Хорошо, что подох, а тот и нас бы всех до могилы довёл.

Болячка?! Я проглотил слюну и посмотрел на Мещерского. Странно всё это…

Глава 17. Время действовать

Поздно вечером Крис сидел на первом этаже башни и начищал мушкеты. С появлением новых людей прибавилось работы. Зажав мушкет между ногами, он одной рукой елозил шомполом, а второй — придерживал дверь в коридор. Сквозь тонкую щёлку сочился свет.

Послышались шаги. Дементий прошёл мимо и поднялся на второй этаж. Крис положил мушкет на стол и поднялся. Прилип к двери. Послушал. Никого.

Ступая на носках, он вышел в коридор, перебежал к лестнице, чтобы его не заметила с кухни новая повариха, скользнул в тень. Дверь в погреб отворилась со скрипом. Крис осмотрелся по сторонам и просочился в щель.

Подвал семьи Глинских был огромным. Не просто кладовая, а целая сеть коридоров с комнатами. Под первым этажом располагался почти целый подземный этаж. Крис постоял возле двери наверх и убедился, что за ним никто не пошёл. Факел по понятным причинам он не взял и шёл в полной темноте. Сначала вообще ничего не видел и натыкался на стенки, а вскоре глаза чуть привыкли. Крис повернул налево и, касаясь рукой бревенчатой стены, пошёл вглубь.

В подвале было холодно. Между досок над головой осыпался песок. Крис старался не думать, но история Толстяка Тита никак не выходила из головы. Тот сказал, что господ не хоронят на городском кладбище, а закапывают на своих же землях. Позже они восстают из мёртвых и бродят под землёй. Толстяк Тит и сам видел одного, когда провалился в погреб старого поместья Румянцева.