Застрянец (СИ)

Одно дело, когда мы с Дементием по городу ходили — люди на меня косо смотрели и не боялись руку поднять. А вот к Архипу лучше не подходи. Если бы он после каждого нокаута оставлял на руке засечку, его бы в психушку положили за самовредительство.

В общем нормально меня люди приняли. Узнавали не сразу — всё-таки потерялся я почти на месяц — а когда узнавали, не спешили бросать тухлые помидоры. Перелом сознания, видать, произошёл. Ну, посмотрим.

Сил в какой-то момент совсем не осталось. Дымовое шоу не прошло бесследно. Да и Архип сдал. Остановились возле ремонта телег. Уселись на бочки. Я попросил пацана принести воды. И тот принёс. Плюнул в стакан, что ли? Вроде нет.

Попили. Тут цыганка нарисовалась.

— Хотите, на ручке погадаю?

Архип к стволу потянулся:

— Только подойди, отстрелю ручку!

А у меня-то ствола не было. Ну эта красотка непонятного возраста с бурачными щеками и нагуталиниными глазами ко мне сунется.

— Пять золотых и всю судьбу твою расскажу.

Присела. Капустный наряд из пятисот платьев и сарафанов собрался океаном складок. Только лицо её и разглядеть. Ещё волосы каштановые. Всё остальное — слоёное тесто. И пойми сколько она весит. Килограммов сорок или сто сорок?

Фигово мне стало. Я ведь полностью в дымок превратился, а Самсон меня по ветру пустил. Мог и не собраться. Лежал бы, поле удобрял. Но собрался. Вот только сил это отняло у меня больше некуда.

И тут цыганка ручонки свои шоколадные к моей руке тянет. Сейчас заговорит, до трусов разденет, а я ещё спасибо скажу.

Гул трубы спас. Где-то возле ворот дудели так, что птицы за стеной взлетели, а коты и кошки в подвалах попрятались. И как трубач после таких нагрузок живым остался? Или одноразовые они у Мещерского?

Прохожие головы повернули, смотрят.

— Готовятся, — пробормотал цыганка.

— К чему?

— На что гадать будем? — снова руки тянет.

— Даю десять золотых. Рассказывай, к чему они там готовятся!

— Хм…

Глазки прищурила, голову наклонила, смотрит. Понятно, к чему всё идёт.

— Информация нынче так дёшево не продаётся, господин Глинский, — говорит с улыбкой и пробует побольше выторговать. — Пятнадцать золотых.

— Ага. Щаз! Мне вон пацан воды бесплатно принёс. Сейчас конфету дам, в подробностях всё расскажет!

— Нет, ну почему сразу… Ладно, десять так десять.

— А вот фиг тебе! Всё, поезд уехал!

— Кто уехал?

— Лох, которого ты развести хотела, уехал.

— Ничего не понимаю.

— Четыре золотых!

— Господин Глинский, я же…

— Три!

— Согласна на…

— Архип, а у тебя наличка есть?

Цыганка отстранилась и нахмурилась. В нагуталиненных глазах сверкнул огонёк. Понимаю. Столько торговались, а тут… Ну ничего, пронесло. Архип вынул из кармана купюру.

— Всё, не переживай мать… или дочь… или бабушка? Короче, кто бы ни скрывался за твоим боевым окрасом., — я взял у Архипа деньги. — Рассказывай!

— Так, король едет.

— Да, ладно?!

— Ага. Впервые за пять лет. Решил уважить Мещерского, а может, просто проверить.

— Что проверять-то?

— Ну как что! Правильно ли налоги платят!

Понятно. Аудиторы из столицы пожаловали. Это даже интересно, как Мещерский будет оправдываться. Хотя, что ему оправдываться. У него всё шито-крыто. Он же, собака сутулая, ещё и рудник недавно купил. Нам в Викстомске он без толку, но Мещерский таким образом почести королю отдаёт.

— Город вычищают, факелы на вечер готовят, охрану везде ставят. Мещерский надеется, что король его князем в столицу отправит.

— Так, может, и отправит.

— Первый раз за пять лет сам приехал и князем назначит?!

Тоже верно.

С цыганкой рассчитались, подкопили сил, пошли к месту силы Глинских. Идти больше и некуда было. В дом Архипа Самсон первым делом заявится, когда ухо залечит. А может, и не будет лечить? Оторвёт и собакам выкинет? Этот может.

Приезд короля сыграл нам на руку. Как минимум у Мещерского было чем голову забить. Нужно всё подготовить к приезду и язык хорошенько отшлифовать. Хотя у меня по этому поводу были не только сомнения, но и опасения. Я-то помнил, как Мещерский про короля отзывался.

А ещё харва они случить хотели…

… … …

Мы расселись на кухне у Седого. Впрочем, теперь уже непонятно — у него или у меня. Вроде место Глинских. Тут моя энергия, сила родичей и бла-бла-бла, но Седой хмурил морду, только ляпни чего-нибудь лишнего. Даже Архипушка — здоровенный амбал — сидел на стульчике, положив руки на коленки.

— Так это ты Шеремета убил? — вдруг спросил Седой.

— Нет, — я помотал головой.

— Почему тогда Самсон на тебя охотится?! Кто Шеремета убил?!

— Не знаю, — я пожал плечами. — Может он это… С плёткой своей играл, сам себя вокруг шеи обкрутил и ху*к… несчастный случай. А всё бочки на меня повесили.

— Ну и молодец, что грохнул! Мещерскому и его прихвостням давным-давно пора хвосты подрезать. А этого ты зачем припёр?! — спросил он и кивнул на Архипа.

— Так убить его хотели, — сказал я. — Помог.

— Не из-за тебя ли?!

— Что есть — то есть, — я пожал плечами.

— Лучше бы я тебя тогда и вправду за стенку отпустил. Сглупил. Теперь стану свидетелем исчезновения рода, которому всю жизнь служил. Ты детей-то хоть оставил?