Застывший шедевр

– Вы снова поменялись местами с братом, – догадался Бирк.

Теперь сложилась общая картина, Бирку недоставало лишь пары фрагментов, которые он намеревался заполнить к концу разговора.

– Так зачем вы, док, пришли? Из-за Вольдемара?

Бирк кивнул.

– Я так и понял. Он снова убивает…

– Снова?

– Когда он сбежал из дома, устроился рабочим на какой-то склад. Там что-то произошло. Подробностей брат не сказал, но я понял, что он кого-то убил. После побега он сильно изменился, отношения между нами были уже не такими близкими. Можно сказать, что я потерял брата в тот день, когда он убежал из лесной хижины.

– Расскажите мне о Караваджо, – попросил Бирк и поправил очки на переносице.

– Oh, mein Gott17! Вы даже это знаете, – усмехнулся Артур. – Брат помешан на этом художнике. Только о нем и говорит. Это началось, когда мы забрели в школьную библиотеку. Он нашел альбом с картинами Караваджо. Вольдемара словно молнией поразило. Вскоре он узнал дату рождения художника – двадцать девятое сентября, это и наш с братом день рождения, и после этого ему совсем крышу снесло. Стал читать о реинкарнации, переселении душ. А когда мы встретились после того трагического случая на складе, он уже говорил о том, что постоянно слышит голос Караваджо. Что у него с ним прямая связь. Я тогда еще подумал, что у брата после всех потрясений сформировалось психическое расстройство. Это ведь шизофрения, док?

Бирк не хотел углубляться в этот вопрос, слишком все субъективно. Чтобы поставить точный диагноз, ему нужен был подробный анамнез.

– Насколько я знаю, помимо Караваджо у него есть еще один наставник.

– Вы о Химике? – Артур застонал и снова перевернулся на спину.

Бирк напрягся и поддался вперед.

– Расскажите о нем. Как они познакомились?

– Я не знаю. Он мало о нем говорит. Там взаимовыгодный интерес.

– А что вы еще о нем знаете? Как он выглядит? Кем и где работает? Где живет? Где они встречаются? Что их объединяет?

– Знаю только, что Химик нашел его в каком-то убежище, где тот скрывался, и помог адаптироваться. Брат говорил, что после общения с Химиком понял, в чем его миссия и зачем пришел в этот мир.

– И в чем же его миссия?

– Увековечить тех, о ком забыл Создатель. Кого выбросил на обочину жизни. Кого не слышал во время молитв и стенаний. Кому не повезло с самого рождения, и как бы человек ни старался, все зря.

Заглянув в глаза свидетелю, Бирк ужаснулся от новой догадки. Артур знал, что брат собирается его «увековечить».

– Вы уже знаете, какой приготовлен для вас сюжет?

Чингаров бросил на него осторожный взгляд и облизал губы.

– Пообещайте мне, что дадите довести дело до конца. Я хочу быть частью его миссии. Это логично завершит мой путь.

– Я не могу вам дать такое обещание. Если его не остановить, он будет убивать снова и снова.

– Нет. Даю слово, больше никто не пострадает. Из недавно почивших на его картине буду только я.

Бирк нахмурился. Что это значило? Может ли быть так, что Артур будет убит еще до восемнадцатого июля, а «Давид и Голиаф» никакого отношения к нему иметь не будут? Но Артур, будто поняв ход его мыслей, поспешил заверить:

– По сюжету я – Давид, а Голиаф – наш дед. Брату удалось выкопать его труп и сохранить голову. Пусть в жизни у меня не получилось, но на картине я буду победителем. Понимаете? Мне это нужно. Там, на небесах, меня будут встречать мать, сестренка, Хелена и наша дочка. Я должен прийти к ним победителем. Обещайте!

На глаза Чингарова навернулись слезы. Бирку казалось, что на него умоляюще смотрит тот самый одиннадцатилетний мальчик и просит о помощи, которую он ему так и не оказал.

– Обещаю, – выдавил из себя Бирк. Рука потянулась в карман брюк, нажатием одной клавиши диктофона он остановил запись. – Но с одним условием…

†††

«БМВ» еще не отъехал от хосписа, а Лимонов уже прожигал друга нетерпеливым взглядом. Бирк молчал, полковник с раздражением воскликнул:

– Едрен батон! Чего там?!

– Слова не скажу, пока ты не объяснишь, что происходит.

– О чем это ты?!

– Какого лешего ты на меня ощетинился? – набросился на него Бирк.

Полковник отпрянул.

– Подумаешь, попросил побеседовать со свидетелем, будто я раньше этого никогда не делал. Между прочим, я единолично разгребал дерьмо в Руанде, и никто, кроме Сото, мне не помогал. Ни деньгами, ни содействием. Хоть бы поблагодарил!

Бирк отвернулся и уставился на унылый и еле освещенный придорожными фонарями ландшафт.

– А ты чего такой чувствительный стал? – тут же поддел его Лимонов. – Когда это тебя волновал мой тон или сказанное в запале? Ты отмахивался и делал, что считал нужным. А тут обидки пошли…

Бирк метнул в полковника жалящий взгляд и сжал набалдашник трости. Лимонов был вынужден признать:

– Я злюсь на тебя из-за того, что ты опять придерживаешь ценные сведения. Еще Митяева. Чего ты от нее хочешь? Контракты, тайные поездки в клуб. То ты ее игнорируешь, то носишься, как с писаной торбой. Кстати, она тоже от тебя не в восторге.