Грегг Олсен

Затаившийся

Посвящается Крису Ренфро – умному, терпеливому и доброму

Самка гигантского осьминога, Enteroctopus dofleini, – весьма коварное создание. Она крупнее, чем самец, и охотится только под покровом ночи. На каждом из ее восьми щупалец более двухсот присосок, и она преследует свою добычу грациозно и неотвратимо. В хитрости ей тоже не откажешь. Она умеет менять облик, цвет и текстуру, чтобы слиться с окружающей средой, поджидая в засаде. Даже взрослая самка, если ее поймают живьем, сможет выбраться через отверстие размером с половину долларовой купюры. Одну из крупнейших самок осьминога размером в длину больше двадцати футов выловили возле западного берега Худ-Канала, недалеко от городка Лилливаап, штат Вашингтон, в глубоководном районе, который местные называют «осьминожьей дырой».

1

Адам

Я прижимаю дочку к себе, чтобы она не поранилась осколками разбитого бокала. Эти осколки – единственный знак, указывающий на то, что с моей женой произошло нечто ужасное. Я судорожно втягиваю в себя воздух. Мои руки изранены шипами: я продирался через заросли малины, когда бежал к шоссе через пляж. Из царапин сочится кровь, но раны не нуждаются в перевязке, хоть кто-то и предложил мне бинт. Еще меня укутали одеялом, и теперь я сижу на пятифутовой дамбе, отделяющей пляж от трех коттеджей за моей спиной. Несмотря на этот заботливый жест, я по-прежнему дрожу. У меня нет сил поднять взгляд. Я просто сижу и пытаюсь понять, сделал ли я все, что мог, все ли я сделал правильно.

Обри ерзает в моих объятиях, глядя по сторонам своими карими глазами.

Пожилая женщина, живущая в соседнем коттедже, приехала сюда вместе со своими внуками на выходные в честь Дня поминовения. Она изо всех сил старается сохранять спокойствие. От шока ее имя совершенно вылетело у меня из головы.

Она дотрагивается до моего плеча: «Адам, давайте я отведу Обри к себе».

Она бросает взгляд на дорожку, ведущую к коттеджам. По ней едет черный внедорожник с золотыми полосами по бокам. Шериф округа Мейсон наконец-то здесь. Я гляжу на женщину (без очков у меня в глазах все расплывается) и медленно киваю: «Простите. Я забыл ваше имя».

– Тереза, – говорит она.

– Точно, – я сжимаю плечи Обри. – Милая, иди с Терезой. Поиграй с ее внуками.

Обри ничего не понимает, ей страшно. Она стала частью трагедии.

– Я хочу к маме.

– Я знаю, – говорю я. – Мы ее найдем. Я останусь здесь. Хорошо? Побудь немного с Терезой.

– Мы как раз сделали фруктовый лед, – говорит Тереза.

Обри переводит взгляд на эту милую пожилую женщину, но ничего не говорит.

– Вишневый, – добавляет Тереза, которая хорошо умеет общаться с трехлетними детьми.

– Давай, иди, – говорю я. – Папа будет здесь.

Моя малышка подходит к Терезе, а я направляюсь к внедорожнику, постепенно ускоряя шаг, а в конце вообще переходя на бег.

– Наконец, вы здесь! – кричу я полицейским. Голос срывается, и я стараюсь взять себя в руки. Сохраняй спокойствие. Нужно объяснить им, что случилось.

Полицейские – мужчина и женщина. Мужчина старше, у него седые волосы и очки в тонкой металлической оправе на носу.

Женщина мне знакома. Ее длинные волосы собраны в хвост. Лицо усыпано веснушками.

– Ли? – спрашиваю я.

– Адам, давно не виделись.

Ее напарник, представившийся как Зак Монтроуз, глядит на нее с любопытством: «Вы знакомы?»

Она по-прежнему смотрит на меня. Слабо улыбается воспоминаниям, хотя это отнюдь не счастливое воссоединение. Иначе и быть не могло.

– Мы выросли вместе, – говорит она. – Они с Кипом дружили.

Кипом звали ее старшего брата. Мы были неразлучны еще с детского сада. А после школы он пошел в армию и не вернулся из Афганистана. Последний раз я видел Ли на поминальной службе, когда Хуземаны провожали сына в последний путь. Я помню, как стоял перед всеми в церкви и говорил про то, каким человеком был Кип (бескорыстный… готов помочь любому… отдать последнюю рубашку), и не мог перевести взгляд на его родителей и сестру, потому что боялся разрыдаться. Я предпочитаю держать все под контролем и быть уверенным, что все делаю с определенной целью.

– Мир тесен, – Монтроуз оглядывается по сторонам.

– Я слышал, ты стала офицером полиции, – говорю я. У Ли зеленые глаза. По ним я ее и узнал.