Затея

В центральной партийной газете «Истина» дали подборку материалов о создании системы сознаториев. В передовой статье, озаглавленной «Последний шаг», излагалось содержание доклада Вождя. Говорилось, что сознатории — одно из самых мощных средств поднятия общественного сознания до уровня коммунистического. Что в них будут созданы прекрасные условия, так что лица с отдельными пережитками в сознании, с рудиментами и родимыми пятнами капитализма и с признаками тлетворного влияния Запада смогут в этих благоприятных условиях осознать и исправиться. На второй полосе была помещена статья известного философа, Академика, Героя, Лауреата, Депутата, члена ВСП. Статья называлась «Бытие и сознание». В первой части статьи нудно пережевывался тезис о первичности материи и вторичности сознания, поносились те, кто думал наоборот, ругались вульгарные материалисты, объективные и субъективные идеалисты, агностики, дуалисты и все прочие, которые не поняли, спутали, не дошли, исказили в угоду, остановились перед, скатились в болото и т. д. Во второй части так же нудно пережевывались цитаты из доклада Вождя. И лишь в самом конце проскользнула суть дела. Сознание, конечно, отражает бытие. Но не сразу, а с некоторым отставанием и искажением. Надо приложить усилия, чтобы бытие отразилось в сознании адекватно. Наше общественное бытие достигло высочайшего уровня. Мы вступили в преддверие коммунизма. Но еще не все это осознали в полную меру и правильно. Еще есть лица, сознание которых еще не отразило наше прекрасное бытие или отразило его искаженно. Ждать пассивно, пока все поймут, в каком прекрасном обществе мы живем, нужно многие годы. Мы не можем себе позволить это. Общество вправе потребовать от всех своих членов, чтобы их сознание было адекватно нашему бытию, не отставало от него.

На третьей полосе газеты была дана подборка фотографий: жилые корпуса сознатория, процедурные корпуса, клуб, стадион, группы веселых и здоровых людей, проходящих курс оздоровления. Даны ответы оздоравливаемых на вопросы корреспондента газеты. Ответы все одинаковые: нам здесь очень хорошо, хотелось бы остаться тут насовсем.

На четвертой полосе была помещена справка о целях сознатория, о распорядке дня, о нормах содержания, о правах и обязанностях оздоравливаемых, о правилах направления в сознатории. Под справкой напечатали очерк всемирно известного писателя, которого на Западе считали чуть ли не диссидентом. Писатель был потрясен увиденным. Раньше таких к стенке ставили, писал он об оздоравливаемых, а теперь нянчимся с ними в санаторных условиях.

А вот что рассказал членам Комитета Гласности один из оздоравливаемых, которому удалось убежать из сознатория и некоторое время скрываться. Между прочим, был объявлен общегосударственный розыск сбежавшего. Его фотографию показывали по телевизору. Выдали его друзья, случайно увидевшие его на улице.

— Я был студентом филологического факультета. Мы с группой ребят организовали кружок. Сочиняли стихи, обсуждали. Один подонок как-то пронюхал и рассказал о нас на собрании СКМ. Нас начали прорабатывать. Ребята струхнули и раскаялись. А я уперся. Меня, естественно, исключили из СКМ, а затем и из университета. Сразу получил повестку из военкомата: призывают в армию. На комиссии признали негодным, хотя я спортсмен. Направили к психиатру. В итоге — белый билет. Я сначала обрадовался, хотел на работу устроиться. Нигде не берут. Через месяц вызвали в административную районную комиссию. Комиссия — пенсионеры, старые коммунисты, один из них доцент. Присутствовал офицер из МВД. Постановили: направить в сознаторий. Что это такое, спрашиваю. Там узнаешь, ответили. На другое утро к нам пришли два здоровых парня. Я собрал вещички, и меня доставили в Вождеград.

Место там отличное. Я даже повеселел. Потом мы подошли к участку, огороженному забором с колючей проволокой. Вышки. Ну, думаю, влип. Это же обычная каталажка. Прошли через проходную. Внутри корпуса казарменного типа. Правда, без решеток. И народ свободно бродит. Зашли в один из корпусов. На меня заполнили анкету. Проверили вещи. Пропустили через дезинфекционную камеру. Потом отвели в палату (или камеру?). В палате десять коек впритык. Тумбочки. Портреты вождей. Познакомили с ребятами. Все примерно моего возраста. В основном студенты.

Кормили отвратно. Пичкали политбеседами. Гоняли на подсобные работы. Через несколько дней повели на медицинские процедуры. Я был наслышан об этом. Решил — не дамся. Ребята махнули на это рукой и приняли уколы спокойно. Я отказался. Пытались силой. Я в ответ учинил там полный погром. На меня набросилось человек десять. Ребята из нашей палаты помогали им. Меня запихнули в какую-то темную комнату и заперли там. Кто-то снаружи сказал, что без карцеров все равно не обойтись. И строить их надо было сразу. Мол, все равно на этих дурацких уколах далеко не уедешь. Карцеры надежнее. И охрану надо усилить.