Затея

Основатель оставил нас, сказал Гэпэ. Но это к лучшему. Он вносил в наше движение разъедающий элемент непристойности и шутовства. Мы же должны отнестись к делу со всей серьезностью. И первое, на что мы должны обратить внимание, — это организация. При наличии хорошей организации мы можем сделать много даже при отсутствии значительных идей. Тогда как даже гениальные идеи суть ничто при отсутствии хорошей организации. Идей у нас достаточно. Основатель отрекся от них, и теперь они наши. Не имеет значения, кто высказал те или иные идеи. Важно, кто их подхватил, сохранил и развил далее. Я хочу сформулировать наши основные организационные принципы, которым мы будем следовать впредь неукоснительно. Прежде всего, следует различать две формы объединения — единства (братства) и организации. Они принципиально различны, а временами противоположны. В случае единства…

Речь Гэпэ была записана на магнитофон, затем перепечатана на машинке во многих экземплярах и роздана всем участникам семинара. Это был первый исторический документ в многотомном архиве движения методологов, которому суждено было через двадцать лет украсить собою многие московские помойки. Движение методологов было настолько хорошо организовано, настолько широко разветвлено, настолько глубоко проникло в бесчисленные учреждения, настолько… настолько… что ОГБ даже не заметили его существования, а если и заметили, не обратили на него должного внимания, а если и обратили, то не сочли нужным преследовать его участников.

Тоска о будущем

— Далеко ли собрался?

— В командировку.

— Куда?

— В будущее.

— Шутишь, как всегда?

— Нет, на сей раз серьезно. В город, который занял первое место в соревновании за звание «Города образцового коммунистического быта».

— Ясно. А цель командировки?

— Лично у меня никакой цели нет. Цель, надо думать, имеют ОГБ. На всякий случай на время предстоящего съезда партии они кого сажают в психушку, кого высылают из столицы «законно», кого отправляют в командировку или на отдых. Я попал в число «командированных».

— Ну, не беда. Отдохнешь на самом деле, повеселишься.

— Само собой разумеется, если они не задумали какую-нибудь гадость посерьезнее.

— Странно все-таки, почему ты остался в стороне от диссидентства. Ведь ты начал поносить наше общество и коммунизм, вообще еще когда одни нынешние диссиденты были верными сталинистами, другие — примерными комсомольцами, третьи еще не родились или ходили под стол пешком. Мы все время ждали, что вот-вот где-то мелькнет твое имя. В составе какого-нибудь комитета, в заявлении, в письмах протеста, в связи с разоблачением нашей «карательной медицины».

— Именно потому я и остался в стороне, что роль была сыграна еще до того, как появилось нынешнее (и, пожалуй, уже минувшее) диссидентство. Только о таких, как я, стараются умалчивать. Всем ведь хочется считаться главными и первыми.

— И все-таки ты же мог потом принимать активное участие в движении.

— А я принимал. Я и сейчас принимаю. И буду принимать. Только я это делаю реально, в недрах общества, в тени, не вылезая на вид. Нужно же кому-то кривляться на сцене, а кому-то безвестному и незаметному готовить и обслуживать это представление.

— Ты хочешь сказать, что ты…

— Я хочу сказать совсем о другом. Обрати внимание, у нас почти все так или иначе тоскуют о прошлом. Народ ворчит: при Сталине цены постоянно снижали, а теперь они постоянно растут. Руководители шипят: при Сталине порядок был, а теперь распустились. Молодежь вздыхает: тогда идеалы были, а теперь — нет. И поет с умилением о том, что ей хотелось бы подохнуть на той, на Гражданской войне, и чтобы комиссары и т. п. Целый косяк передовой интеллигенции с апломбом твердит, что надо было остановиться на Феврале. А есть правдоборцы, которые считают, что и Февраля не надо было. А сколько у нас борцов за прогресс, которые тоскуют по подлинному Марксу, подлинному Ленину, подлинному социализму. Даже неглупые люди полагают, что социализм у нас построен неправильно, что надо вернуться… А ты на себя посмотри! Ты же тоже живешь образцами прошлого. Пример Ленина, Троцкого, Сталина тоже маячит перед твоими глазами. Тебе тоже хочется вести за собой, указывать пути…

— А как же иначе? Есть общие законы и формы социальных движений…