Затерянные в смерти

Прошлой весной Сэм начал строить для Бенни во дворе крепость. Когда я видела ее в последний раз, крепость состояла из трех листов фанеры, пристроенных к дубу, растущему в углу двора. За прошедшие два месяца Сэм доделал четвертую стену, вставил дверь и окошко и выкрасил все сооружение серо-синей краской с белой окантовкой. Получился волшебный домик для игр, о котором мечтает каждый ребенок. Конечно же, он стал любимым местом Бенни. И я ничуть не удивилась, когда мы отправились прямо туда, после того как Сэм сказал сынишке: «Спасибо, малыш, ты очень помог мне!» и освободил его от дальнейших мучений с уборкой.

– Смотри, Сонома, – Бенни с гордостью показывал мне свои владения. – Смотри, здесь живут мои игрушки.

Крепость представляла собой куб с ребром около пяти футов, пахнущий деревом и землей. Бенни открыл пластиковый ящик в углу и начал демонстрировать мне свои сокровища.

– Вот пазл из костей бронтозавра. Смотри же! Я могу собрать его очень быстро!

И действительно: чтобы собрать чудовище, Бенни потребовалось около минуты.

– А теперь можно снова засунуть его в яйцо, смотри! – Бенни разобрал головоломку и сложил ее обратно в пластиковый футляр. – Наверху у меня есть богомол. Но он складывается в коробку, а не в яйцо. Посмотри, что еще у меня есть.

Бенни продемонстрировал мне пластмассовый бульдозер, колоду волшебных карт, мраморные шарики, маску льва.

– Ну хорошо, а теперь… – произнес Бенни таинственным голосом, доставая из ящика с игрушками жестянку из-под печенья.

Я подобралась поближе.

– Смотри, Сонома, – прошептал Бенни, протягивая мне предмет, который я сначала не узнала. – Это мамино. Это мой секрет. Я взял у нее из машины. Сюда наливают кофе и пьют, когда едут за рулем на работу. И кофе не проливается.

Бенни продемонстрировал, как надо пить из моей старенькой кофейной чашки.

– Тут написано название маминой работы. – Я увидела надпись «Шэнан энд Льюис Риэлторс». – Мама ходила туда каждый день. Эта фирма продает людям дома. Мамочке вручали награды, потому что она работала хорошо. Она была самая лучшая!

Я действительно работала весьма успешно, но даже не догадывалась, что Бенни известно об этом. Я испытывала гордость, но в то же время чувствовала себя так, словно меня застали за чем-то не вполне приличным. Или как будто я хвасталась.

– А это мамин коврик для «мышки», – прошептал Бенни и забавно наморщил носик и скривил губы – мой малыш всегда делал так, когда о чем-то крепко задумывался. И я точно знала, о чем он думает. Он думал, как объяснить собаке, что же такое коврик для «мышки». В конце концов малыш решил обойтись без объяснений. – На нем наша фотография. Это папа снял нас с мамочкой, а потом картинку напечатали на коврике. Мы катались на санках по Нью-Йорк-лэйн. Я тогда был совсем маленьким и не мог сам пойти покататься. Вот это мама, а это я.

Я очень любила эту фотографию. Трехлетний Бенни, сидящий передо мной на санках. Оба мы раскраснелись от быстрой езды и безудержного смеха. На Бенни серебристый комбинезон, который мы надели на него впервые в то Рождество, чтобы посадить на колени к Санта-Клаусу. Сейчас Бенни давно уже из него вырос.

Бенни подсунул мне под нос фото на коврике.

– Похоже, как будто волосы у нас с мамой одного цвета. Но это не так.

Зато когда-то было именно так. Ты просто забыл, малыш. За последние два года твои волосы сильно потемнели. А мои остались прежнего цвета.

Коврик вернулся обратно в коробку, откуда тут же было извлечено нечто, завернутое в тряпицу. Бенни держал это с таким трепетом, что становилось ясно: внутри что-то особенное.

– Смотри! – прошептал мальчик, демонстрируя мне последнее из имеющихся у него сокровищ.

Сережки. Простые металлические сердечки, на каждом из которых было выгравировано «Маме». Сэм и Бенни купили мне их ко Дню матери в киоске в торговом центре.

– Мамочка их очень любила. Говорила, что они красивые. Когда она проснется, я снова подарю ей. Как только она проснется… – Я прижалась покрепче к Бенни, и он обнял меня за шею. – Я говорил папе, а он сказал, что мама может не помнить, как я подарил их в прошлый раз. Но я думаю, она вспомнит. А ты как думаешь?

Бенни не плакал, но я утешительно лизнула его в щеку. Я точно знала, что непременно вспомню.

Я всегда с симпатией относилась к отцу Сэма, хотя они с сыном совершенно не похожи друг на друга. Если Сэм спокойный, непритязательный и добрый, часто замкнутый с посторонними, то Чарли из тех, для кого придумали прозвище «душа компании». Чего я не знала, так это насколько здорово с Чарли теперь, когда я стала собакой.