Затерянные во времени

— Нет… просто… посещение. — Она пробежала глазами правила, наткнулась на слово «разрешение». — У меня нет разрешения, но Александр Блэкнайф обещал оставить мне пропуск, чтобы я посмотрела ваш музей. — На лице дежурного появилось скептическое выражение. — Несколько дней назад я здесь упала, ударилась головой и потеряла сознание… Наверное, мистер Блэкнайф хотел смягчить неприятные воспоминания об этом месте.

— Слышал о несчастном случае, — заметил молодой человек. — Из-за вас я попал в затруднительное положение. В тот день я и дежурил. Ума не приложу, как вы прошли мимо меня. — Он коснулся плеча Шеннон, как бы говоря, что его это не очень огорчает. — Рад, что вам лучше. Если вы подождете, я отведу вас в музей, он в миле отсюда, в свой обеденный перерыв. Алекс еще не вернулся, но я с удовольствием покажу вам наш музей.

— Могу я пройти прямо сейчас? День такой чудесный. Обещаю больше не терять сознания.

— Сейчас позвоню в музей, предупрежу о вашем приходе. — Он набросал несколько строк на картоне. — Вот пропуск на один день. Вас зовут Шеннон Клиэри? Возвращайтесь к шести часам вечера. — Дежурный застенчиво улыбнулся. — Охотиться запрещено… Нельзя сорить… разжигать костры в огороженных местах.

— Костры? — глаза Шеннон озорно сверкнули. — Я и не собираюсь.

ЭПИЛОГ

Шеннон сложила из хвороста небольшой костерок в честь надежного брата Филиппа. По дороге к границе протектората она отправила ему прощальное письмо. Потом помолилась в память своего отца и всех тех, кто мирно покоится рядом с ним. И, наконец, достала из кармана спички. С ясной, спокойной улыбкой чиркнула спичкой. Вспыхнуло пламя… в честь жизни и любви. И сразу же вокруг ее жаждущего тела возникло тепло. Со всей страстью сердца она пожелала себе очнуться на брачной постели в объятиях мужа. Джон будет счастлив видеть свою жену…

Ее поглотили время и вечность. Становилось все теплее. Шеннон чувствовала, что она уже не одна. Все были здесь, рядом, но сейчас ее ничто не пугало. На этот раз она добровольно подчинилась неведомым силам, думая только о Джоне и их неувядающей любви. Даже когда забытье прошло, и лицо согрели лучи весеннего солнца, девушка помедлила, не открыла глаз. Больше никогда в жизни она не ощутит власти непонятного темного всемогущества.

Шеннон вдыхала аромат свежей травы, прижатой к земле щекой, ощущала ее прохладу… И думала, попала ли она в самое романтическое на земле место в двадцати ярдах от деревни. Потом открыла глаза и замерла, увидев три пары ног в мокасинах. Вскочила и бросилась обнимать растерявшегося, сбитого с толку Кахнаваки.

— Я думала, первым увижу Джона! Как мило! Совсем, как в первый раз!

Вождь отступил, настороженный и потрясенный несдержанностью женщины. Шеннон изумилась.

— Ты не узнаешь меня? О! Все начинается сначала! — Она тронула Кахнаваки за руку. — Я — Шеннон Клиэри. Я здесь ради Джона Катлера.

— Джон Катлер?

Ее покорила — почти загипнотизировала — открывавшаяся перед ней возможность. Шанс еще раз прожить столько прекрасных минут. Перед ней долгие часы любви и откровений… Лесная тропинка, ведущая в Нью-Амстердам… Ночи в большой мягкой кровати Джона… и пруд!

— Пруд, — прошептала она, и в ее глазах вспыхнуло желание.

— Идем быстрее, Кахнаваки. — Вождь не пошевельнулся. — Не хитри со мной, Кахнаваки. Я знаю, ты прекрасно говоришь по-английски, и понимаю, о чем ты думаешь. Ты считаешь меня сумасшедшей. Но ты также вспоминаешь Джона Катлера. Я права? — В его черных глазах сверкнули веселые огоньки. — Изумительно! Знаешь, он страшный грубиян… — Не ожидая ответа, Шеннон резво помчалась по тропе. Индейцы послушно последовали за ней.

Ее ноги едва касались земли. Она ни разу не остановилась, пока не достигла берега реки. В каноэ девушка взглянула в глаза вождя.

— Как только я увидела тебя, Кахнаваки, сразу же поверила тебе. Ты великий человек… но гребешь ты очень медленно. Поторопись! — Едва они пристали к берегу, Шеннон бросилась бежать, не оглядываясь и не останавливаясь. Наконец, она увидела хижину, над которой курился дымок.

Ее охватил благоговейный страх, настолько сильным было предвкушение радости и счастья. Из хижины вышел Джон Катлер. Его нога в грубом лубке неуклюже ступала по земле. Лицо заросло косматой рыжей бородой. У нее перехватило дыхание: вот мужчина, о котором мечтает каждая женщина. У его ног крутились две собаки. Заколотилось сердце. Она совсем забыла… у нее появилась надежда… Это чудо…

— Принц! — Слезы застлали глаза. Спотыкаясь, она бежала и звала собаку. Крайне смущенный Джон Катлер жестом разрешил Принцу идти. Собака подбежала и обнюхала ее. Шеннон обняла волкодава за шею, рыдая, зарылась лицом в его шерсть.

— Какое счастье… Я даже не могла мечтать об этом… Милый Принц… — Собака повизгивала. — На этот раз все будет иначе, клянусь тебе. Мы ко всему будем готовы. — Шеннон подняла взгляд на Джона. Он смотрел на нее, как на сумасшедшую. Шеннон ладонью вытерла глаза.

— Привет. — Она убрала со лба челку. — Посмотри, я ударилась головой?

Искоса бросив взгляд, он ответил:

— Не вижу шишки. Тебе больно?