Затертые во льдах Гренландии

Радость сменилась полным безразличием. Откуда-то сверху прямо под ноги спикировала полярная сова, абсолютно не пугаясь его присутствия. Томас попытался подняться и… не смог.

Чёрт побери! – мелькнула далёкая мысль. – Бес тебе в ребро! Так и без сил можно остаться. Не хватало ещё, чтобы меня тащили на себе, как когда-то русского Константина.

Внезапный толчок сознания подкинул его на месте.

- Господи! – вырвалось из груди. – Тансен, Борисов, проводник… Где вы теперь?

Сова вспорхнула, но не улетела. Птица смотрела на человека бесцветными глазами, совершенно не опасаясь.

Я что, похож на труп, что даже птицы игнорируют? – мелькнула невесёлая мысль.

Раздался второй выстрел, уже ближе. Сова, взмыв над головой, отправилась по своим делам.

Странно… отчего же так хочется спать? Откуда взялась эта внезапная нега? Словно хочешь провалиться в какую-то нирвану, засасывающую тебя в пустоту.

Последним усилием воли он вынул из кармана дневник, кое-как устроил его на коленях, прищурился от внезапно наступившей слепоты и едва вывел первые буквы:

«Если это вы, Кирк, то я слышу ваши выстрелы. Передай Эрвину, что я его искренне любил как сына. Умираю. Наверное, не дождусь вас. Непонятная истома сковала всё тело. Не могу пошевелить конечностями, словно парализовало. Кричать тоже нет сил. Горло пересохло, вырывается лишь кашель и хрип. Пишу с большими перерывами. Внезапная слепота не позволяет видеть почерк…»

Он в очередной раз перевёл дух. Подниматься совершенно не было сил. Рука ходила ходуном. Строчки плясали и уходили вкось куда-то за страницу. Несколько раз карандаш выпадал из дрожащих скрюченных пальцев. Приходилось вслепую шарить по лишайнику. Набравшись сил, раздираемый приступами бесновавшегося кашля, он продолжал, затем снова отдыхал, снова терял карандаш. Последние строки он дописал уже в полном бессилии:

«Не знаю, что со мной. Ужасно хочется лечь и заснуть. Не в силах поднять даже руку. Усталость, сковавшая внезапно всё тело, будто влечёт в какую-то пропасть. Эрвин, мальчик мой, заклинаю тебя как старший по возрасту: дойди до тоннелей с колодцами! Открой человечеству их тайну! Вернись с Кирком назад к своей невесте. Кирк, на твоих плечах теперь следующая экспедиция. Разыщи могилы Пауля и Георга. Добейся, чтобы им всем и нам всем воздали полагающиеся почести. Семьям – причитающиеся пенсии. Теперь о главном…»

Приступ кашля был настолько сильным, что Томас едва не повалился навзничь. Платок окрасился сгустками крови.

Пресвятая дева Мария! Да что ж со мной такое?

Сердце, казалось, отбивало последние ритмы. Полностью онемевшей рукой, слепыми слезящимися глазами следя за движением дрожащего карандаша, он вывел последние строки:

«Вся экспедиция, кроме вас, погибла. Стая уродливых неизвестных мне тварей, похожих на громадных чёрных волков, растерзала Константина и Тансена. Наш капитан был последним. Проводник пропал без вести. Борисова разорвали по частям на моих глазах. Передайте соболезнование брату-эскимосу. Теряю сознание…».

Капли слёз застилали глаза и капали на бумагу.

«Чудом остался жив. Какая-то неведомая сила или РАЗУМ защитили меня от нападения. Атаковавшие твари, восемь или девять уродливых особей, повалились замертво, одновременно, в один миг. Затем я потерял сознание, очнувшись в совершенно иной местности. Шёл вслепую наугад весь день. Добрался сюда и повалился замертво. Меня, видимо, пе-ре-ме-сти-ли каким-то образом, но для чего? Для какой цели оставили в живых, чтобы сейчас умереть? Не знаю, успею ли дописать. Рука омертвела. Кровь течёт из горла. Если найдёте следы цивилизации Гипербореи – донесите сведения до человечества! Это было целью нашей экспедиции. Мы потеряли всех, кроме вас троих. Эрвин, ты отлично поёшь, из тебя выйдет знаменитый певец. Кирк, ты был и есть лучший из нас. Похороните наших героев у себя на родине. Прощайте…».

Строчки скользнули вниз, оставляя кривую линию с пятнами крови. Рука бессильно ушла в сторону, голова упала на грудь, из горла вырвался хрип. Густая клейкая струйка крови вытекла из открытого в спазмах рта. Воздух наполнился неприятным металлическим запахом. Воротник куртки пропитался взбухшим алым пятном. Томас медленно начал заваливаться на бок. Последнее что он увидел в своей жизни, это мелкого грызуна, похожего на лемминга, который с любопытством принюхивался к его унтам. Звук третьего выстрела прозвучал где-то совсем рядом.

Но Томас, старший из полярников, мужественный первопроходец Арктики, уже не слышал.

Мир его праху. Он был настоящим героем.

…Там они и нашли его, лежащего в лишайнике. Вытекшие из горла струйки крови ещё не успели свернуться. Эрвин первым увидел остывавшее тело, но было поздно. Томас испустил последний вздох, так и не увидев своих товарищей.

– Родной мой! – бросился он к нему. – Господи, да за что?