Завещание 2. Регина

– Тогда просто прими это как данность. Я сказал тебе, что влюбился, значит это так. А вот ты, принцесса, – и он неожиданно остановился, из-за чего я чуть было не налетела на него. – Что ко мне испытываешь ты?

Я опешила от такого вопроса. И, если честно, даже не задумывалась над чем-то подобным. Мне Илья нравился – это факт. Он не мог не нравится. Таких парней редко можно встретить в реальной жизни. Они мелькают на экранах телевизоров в каких-нибудь молодежных сериалах. Или снимаются в рекламе элитного парфюма или дорогих курортов с тусовками. И то, что я встретила подобный экземпляр в жизни, в академии, где учусь – просто какое-то нелепое стечение обстоятельств. Насмешка судьбы, не иначе. Была еще вариация на тему того, что он поспорил на мое завоевание. Но подобный сценарий был уже настолько заезжен, что его коварную реальность, я даже рассматривать не стала. Поэтому сказать, что он мне просто нравится в ответ на его признание в любви было как-то неловко. Тем более такому человеку как Илья. Поэтому я не придумала ничего лучше, чем сказать:

– Мне сложно еще так откровенно говорить о своих чувствах, – и опустив глаза в пол, словно нашкодивший ребенок, я густо покраснела. Щеки так и полыхнули жаром.

Илья же какое-то время молча смотрел на меня, а потом поднял мое лицо за подбородок и пристально посмотрел в глаза.

– В отличие от тебя, – через несколько невероятно долгих секунд сказал он, – мне нестрашно об этом говорить. Я даже могу об этом кричать, чтобы меня услышали все! – и повел меня дальше к выходу из академии.

На следующий день мы вновь поругались и все по той же причине.

* * *

Илья хотел большего. Возможно, как, действительно, любой взрослый парень его возраста. Но меня что-то останавливало, как только дело доходило до интимной близости. Я и сама не могла объяснить, что это. Просто был какой-то барьер, который я никак не могла перешагнуть, а Илья от этого бесился, срывался и уходил, громко хлопнув дверью.

– Ты так парня потеряешь, – заявила мне как-то Машка. – Знаешь, сколько желающих ему дать? А он только за тобой увивается.

– Но я не могу так сразу, – почему-то начала оправдываться я.

Коваль округлила глаза:

– Я не поняла, ты что, девственница?

– Да, – гордо ответила я.

– Какой позор! – воскликнула соседка, звучно хлопнув себя по щекам.

– Почему позор? – искренне не поняла я.

– Да потому что, если к восемнадцати годам тебя еще не вскрыли, значит ты, залежалый товар. Никому не нужна, понимаешь?

– Нет, не понимаю. К тому же, мне еще семнадцать.

– Это не имеет значения. Семнадцать, восемнадцать. Это все цифры. Меня вообще в четырнадцать откупорили, – засмеялась Машка, словно говорила не о чем-то постыдном, а о факте, которым она гордилась. – А про залежалый товар… Ну, это, как старая дева на рынке невест. Вроде набор дырок тот же, а все берут, да тыкаются в других.

– Фу! Ну, и сравнения у тебя, – возмутилась я.

– Ты все равно, подумай над моими словами.

И я действительно задумалась. Выходило так: Илья мне пел о сильных чувствах, о любви с первого взгляда, но терпеть мою девственность не собирался. Секс ему, видите ли, подавай. Хотя, он же не знал о том, что я невинна. По крайней мере, я ему об этом не сообщала. Но ведь он такой опытный – мог бы, наверно, и догадаться…

– Я все равно не могу, – заявила я Машке на очередном сеансе внушения.

– Тогда не удивляйся, если в один прекрасный день он тебя бросит. И найдет ту, которая окажется более сговорчивой, – пожала плечами она.

Эти слова на меня подействовали, и я решила позволить ему зайти чуть дальше поцелуев.

Стоял уже конец сентября. Золотая осень начинала потихоньку превращаться в буро-оранжевую. На улицах чаще встречались люди в куртках, а не в ветровках. Девушки постепенно переходили от туфель к сапогам.

Тем вечером Илья провожал меня до общежития. Но у входных дверей сказал, что ему так не хочется со мной расставаться, поэтому решил проводить до комнаты. А рядом с ней мы столкнулись с Коваль, которая куда-то убегала, расфуфыренная как кукла. Короткое черное платье едва прикрывало кружево чулок, а из глубокого выреза грозили вывалиться два мягких бежевых шарика ее пышной груди. И лишь распахнутая кожаная курточка могла служить хоть каким-то прикрытием. Могла, но не служила. Ведь она была такой крохотной, что скорее открывала, чем прикрывала что-либо. Я тогда еще обратила внимание, каким взглядом ее смерил Илья. Словно тот кот, что запах валерьянки унюхал. И то, как загорелись его глаза, мне совершенно не понравилось. Но Машка отвлекла меня от этих мыслей, сообщив, что убегает на свидание, и до утра ее можно смело не ждать. С этими словами она скрылась на лестнице.

Илья же, проводив мою подругу взглядом, который мне не удалось расшифровать, схватил меня в охапку и потащил в комнату. Там, не зажигая свет, начал стаскивать с меня куртку, бросая ее прямо на пол, туда же полетел свитер, и Илья толкнул меня на мою же кровать. Дальше мне пришлось наблюдать за тем, как он скидывает с себя свое модное пальто и толстовку, оставаясь по пояс обнаженным.