Завет вечности. В поисках библейских манускриптов

во время научных встреч он чувствовал себя в своей стихии. Он никогда не мог отказать, если его приглашали выступить с речью, и его таланты быстро получили всеобщее признание. Но в том, что касалось критического подхода, внимательного взвешивания доказательств и доводов, тщательной дешифровки, палеографического микроанализа и проверки источников, Хант, по-видимому, превосходил Гренфелла. Во все, за что бы ни брался Хант, он привносил сдержанную рассудительность, свойственную основательной, трезвой, трудолюбивой и глубокой учености. Это был малообщительный и несколько застенчивый, но очень деликатный и добрый человек. Потомок старинной эссекской семьи, он был благовоспитанным англосаксом, верным своему обществу и своей церкви, преданным высоким идеалам и скромным. Те, кому довелось узнать его ближе, находили, что это человек, нежно любящий близких, с довольно легким характером и весьма остроумный версификатор. Один из друзей вспоминал о нем как об «идеальном ученом, прекрасном обликом и манерами».

Кампания 1895/96 г. в Файюме была организована в небольших размерах; целью ее было определение возможности систематических раскопок, и она послужила отличной школой для молодых ученых. В древнем Каранисе, где впоследствии производила раскопки экспедиция Мичиганского университета, и в Вакхии они имели достаточно возможностей оценить важность поселений городского типа для их отрасли археологии. Египтологи, интересовавшиеся храмами и гробницами, вообще-то с пренебрежением относились к невзрачным «жилым» районам, считая их малоперспективными. В густонаселенном Египте большая часть поселений была обитаема постоянно, по крайней мере до арабского вторжения, и было маловероятным, чтобы от

68

эпохи первых фараонов уцелело что-либо значительное и ценное.

Однако в отношении классических папирусов птолемеевского, римского и византийского периодов положение было совершенно иным. Эти городища, особенно находящиеся на краю пустыни, могли бы оказаться самыми богатыми хранилищами. Никто, правда, не знал, каковы наиболее благоприятные условия для сохранения и обнаружения папирусов на этих объектах. Случилось, однако, так, что в Файюме археологи познакомились со всеми вероятными видами сохранения папирусов. Для того времени одним из излюбленных объектов для искателей папирусов был всякий дом, покинутый внезапно, но сохранившийся более или менее нетронутым. Здесь, спрятанные в кувшинах или каким-либо другим образом, могли сохраниться неповрежденные свитки. К сожалению, таких домов было мало, и вероятность сделать богатые находки в потайном погребе, как произошло у Петри в Танисе, была ничтожно мала.

Вначале Гренфелл и Хант избрали объектом поисков целые свитки и поэтому сосредоточили внимание на усадьбах. Столько же внимания уделялось и могилам, поскольку любая из них могла быть местом упокоения греческого колониста, похороненного вместе с неведомым шедевром. Имелись также папирусные погребальные ящики на ранних птолемеевских кладбищах, причем принадлежали они такому времени, что вполне могли содержать фрагменты, относящиеся к величайшему периоду греческой литературы. Возможно, из-за этой ориентации на птолемеевский период первая файюмская экспедиция была не столь плодотворной, какой она могла быть. Было обнаружено довольно много документов, но, по словам Ханта, «результаты, хотя и были ободряющими, отнюдь не произвели большого впечатления...

69

Однако мы приобрели полезный опыт, который пригодился нам в будущем, а результаты оказались достаточными, чтобы оправдать новую попытку».

Таким образом, когда Гренфелл и Хант отправились в следующую экспедицию зимой 1896/97 г., надежды были не слишком радужными. Местные жители вполне могли к этому времени уже разграбить все подчистую. Не слишком ли запоздали ученые?

Фонд исследования Египта снова финансировал раскопки. Так как Файюм на этот раз не вполне оправдал ожидания, было решено обратиться за разрешением производить раскопки где-нибудь в другом месте. Выбор пал на границу пустыни на западе Нильской долины, где физические и климатические условия казались благоприятными для сохранения папирусов. Здесь также существовали некогда многочисленные городские поселения греков. Департамент древностей разрешил производить раскопки в пределах девяностомильной полосы непосредственно к югу от Файюма и до Минии. Решение сконцентрировать усилия на крайнем юге выделенной территории принадлежало Гренфеллу, и его археологическое чутье оказалось безошибочным: он выбрал городище древнего Оксиринха, в то время частично занятое группой из нескольких хижин, носящей название Бехнеса (Футух-эль-Бахнаса).