Заветное желание (СИ)

Прощение — это труд. Тяжелый труд над собой. И сначала становится страшно, что ничего не получится. Но если не останавливаться, если продолжить работать, можно освободиться. Да. Прощение — это своего рода свобода. Обида давит, поглощает все мысли, заставляет нервничать и быть в постоянном напряжении. Говорят, если не поддерживать огонь любви, то он погаснет. Но в наших душах горит множество огней. И если пламя любви согревает, то жар обиды проедает насквозь сознание и душу. Чтобы стать свободным, прощать нужно искренне, всей душой и никогда больше не возвращаться к этой обиде, а если не можешь простить, скажи об этом прямо. Сагора подняла взгляд в чистое небо, понимая, что сейчас она простить не способна…

— Здравствуй, Наджара.

— Привет! — женщина убрала тряпку, которой протирала витрину, и картинно надула губы. — Представляешь, сегодня только один человек заходил. Теряет моя пекарня клиентов.

— Все твои клиенты уехали отдыхать, — примирительно улыбнулась Сагора.

— А может и нам куда-нибудь махнуть? Почему это у всех отдых, а мы в душном помещении? Съездим на озеро! И Ма пригласи, — Наджара подмигнула. В этот момент в пекарню зашла компания, и женщина недовольно пробурчала, так, что ее услышала только Сагора. — Ну вот. Только я настроилась на отдых.

— Тебе нужна помощь?

— Прибери в саду. Я там шезлонги поставила: насладимся солнечными лучами!

Сагора улыбнулась и вышла в сад. Легкая прохлада тени, отбрасываемой домом и старым вязом, погружает в состояние полной расслабленности. Полуприкрыв глаза, Сагора медленным шагом прошлась по двору. Поправив таблички с названиями растений и убрав несколько сухих листьев, опустилась на один из шезлонгов. Солнце едва выглянуло из-за крыши дома, роняя солнечные лучи на лицо. Веки незаметно опустились, шелест листьев и тепло погрузили в сладкую дрему. Время растворилось в тихом пении птиц, и, открыв глаза, Сагора не сразу поняла, мгновение прошло или несколько часов.

Приподнявшись, девушка удивленно огляделась: двор пекарни исчез, а она находилась посреди громадного зала, стеклянные стены которого таяли во тьме где-то под потолком, стирая границы помещения. Порыв, неизвестно откуда взявшегося, ветра, заставил зажмуриться, а когда она вновь открыла глаза, пол устилало бесчисленное множество черных лепестков. Посмотрела вперед: в нескольких метрах от нее стояла незнакомая девушка. Черные, точно лепестки, волосы окутывали ее тело; пышное серое с белым платье, как и корона, украшено черными розами. Глаза необычного бардового цвета, а улыбка величественная и понимающая. Хрусталем, отдаваясь от стен, прозвучал ее мягкий голос:

— Все будет хорошо, Сагора. Главное, верь своему сердцу.

От раскатившегося по залу грохота тонкая поверхность покрылась трещинами, и в следующее мгновение стены рухнули, оставляя Сагору в темноте. Тяжело дыша, она подскочила и тут же зажмурилась от яркого солнца.

— Прости, — Наджара расположилась на соседнем шезлонге. — Случайно задела лейку и она упала. Ты так блаженно спала. Пригрело солнышко, я гляжу.

— Больше никто не приходил?

— Нет, — Наджара довольно растянулась на шезлонге. — Сейчас все на мороженое переключились.

— Расширь производство, — засмеялась Сагора, все еще немного погруженная в мысли о привидевшемся сне. — Будет и пекарня и ларек с мороженым.

— Заговорила бы ты по-другому, знай, какое я мороженое готовлю.

— Уже пробовала?

— Да, — насмешливо хмыкнула женщина, пытаясь утроиться на обтянутом яркой тканью шезлонге. — Теперь Сиро к этому продукту, независимо от того кем он приготовлен, даже близко не подходит. Но ничего: он компенсирует это моими пирожными. Говорят, на природе самый лучший сон. Тебе что-нибудь снилось?

— Снилось, — на мгновение Сагора замолчала. — Девушка. Я не знаю, кто это, мы раньше точно не встречались.

— Ах да, насчет девушки. Я ведь обещала тебе показать портрет Аюкары, — Наджара поднялась с шезлонга и скрылась в доме. Сагора поправила растрепавшиеся волосы, думая о словах незнакомки, пока не вернулась Наджара.

— Вот. Аюкара означает «черная роза», — сказала женщина, протягивая карточку с изображением богини, чернота волос которой могла бы сравниться с самой темной ночью. Витую корону украшали три крупные розы. Сагора завороженно вглядывалась в уже знакомые черты. Бардовые глаза девушки на портрете играли живым светом, погружая в свой сказочный мир. В голове снова прозвучал хрустальный голос…

Верь своему сердцу.

— Впечатлила тебя наша богиня, Сагора?

— Я видела ее во сне, — ошарашенно моргнула.

— Привлекла ты наших богов, — засмеялась женщина. Со стороны калитки раздался голос, и Наджара обернулась. — Соседка пришла. Я обещала ей фильм дать.

— Я тогда домой пойду, — протянула карточку.

— Оставь портрет себе. Думаю, ты ее еще увидишь.

— Спасибо, — Сагора улыбнулась и убрала подарок в сумку; поздоровавшись с соседкой Наджары, она прогулочным шагом двинулась в сторону дома… Дом. Впервые она подумала об этом месте не как о доме Ма, но и как о своем доме.