Заветный ключ

— Как хочешь, — равнодушно сказала она. — А я ещё поработаю.

После того, как я съездил к Свете, мы с Женькой незаметно перестали гулять по вечерам. А может, Николай Лаврентьевич, и вправду, взвалил на Женьку слишком много работы.

Я втащил чемодан по лестнице на второй этаж. Ручка к этому времени так сильно врезалась в ладонь, что на коже появилась глубокая синяя борозда. Ремень сумки сползал с плеча, мне всё время приходилось его поправлять.

В комнате никого не было — мои соседи ещё не вернулись с раскопа. Я бросил сумку на кровать. И тут онемевшие пальцы правой руки разжались. Чемодан грохнулся на пол и неожиданно раскрылся. На пол вывалились вещи, веером разлетелись по полу какие-то бумаги.

Одна из бумаг подлетела прямо к носкам моих ботинок. Это была чёрно-белая копия письма, которое пропало из архива в Балтийске.

Июль 1241-го года. Великий Новгород — Копорье

Прибыв в Новгород, Александр не терял времени. В короткий срок были собраны боярские дружины, которые перешли в безраздельное подчинение князя. Александр действовал решительно, новгородский посадник Степан Твердиславович во всём его поддерживал. И те бояре, которые опасались усиления князя, волей-неволей попритихли.

Всё-таки, немцы сейчас жгли и опустошали их земли. Да и неудача посольства к Тевтонскому ордену хорошо отрезвила бояр. Все понимали, что с орденом мирно договориться не получится. Немцы нацелились на Новгород, и остановить их можно было только силой.

Готовые к выступлению боярские дружины стягивались к Городищу, на котором, по обычаю, стоял терем князя. Городище находилось за городской чертой Великого Новгорода. Тем самым как бы подчёркивалось, что князь — сам по себе, а Новгород — сам по себе.

Но сейчас городская жизнь словно переместилась от Святой Софии на широкий двор княжеского терема. Сюда чуть ли не каждый час прибывали вооружённые отряды, обозы с припасами и сеном для лошадей.

Посоветовавшись со Степаном Твердиславовичем, Александр не стал собирать городское ополчение. Смысла в этом не было — мужики плохо вооружены и не привыкли драться. Да и коней на всех не хватало, а сёдел — и тем более. Такое большое войско стало бы слишком медленным и неповоротливым. Его легко было разбить на стоянке или переходе.

Кроме того, воевать пока приходилось на своей земле. А значит — вся тяжесть прокорма войска ложилась на разорённые орденскими отрядами новгородские деревни.

Да и уводить большое войско из Новгорода было опасно — тевтонские рыцари могли в любой момент ударить по самому городу.

Поэтому, собрав только хорошо вооружённые боярские дружины, Александр выступил против разрозненных немецких отрядов, которые опустошали новгородские земли.

К этому времени тевтонские рыцари разорили все земли по реке Луге и заняли городок Тёсов, всего в тридцати верстах от Новгорода. Главной опорой немецких отрядов была только что построенная деревянная крепость в городке Копорье, недалеко от побережья Балтики.

Выступив из Новгорода, дружина князя Александра первым делом ударила на Тёсов. Земляные укрепления городка не могли сдержать неожиданный натиск. Немецкий отряд был застигнут врасплох и весь перебит, а войско Александра быстрым маршем пошло вниз по течению Луги, отбивая прибрежные деревни.

Часть воинов погрузились на захваченные лодки, другие двигались по обоим берегам реки, ведя в поводу свободных лошадей. Войско продвигалось быстро, останавливаясь только на короткий ночной отдых.

Немецкие отряды торопливо отступали к деревеньке Нарве и Копорью, не зная — куда именно ударят русские войска.

В середине августа Александр неожиданным маршем увёл дружину с берегов Луги. Всего за сутки прошёл двадцать пять вёрст по лесным тропам и через день неожиданно появился под стенами Копорья.

* * *

— Хорошо построили, удобно.

Гаврила Олексич спрыгнул с седла. Отбиваясь ладонью от настойчиво жужжащих комаров, подошёл к костру. Встал в клубах дыма, прищурил глаза.

— Со стороны речки идти — завязнем. Стрелами со стен перебьют. Надо в обход и бить с северной стороны. Там ров и стена.

Не доверяя дозорным, Гаврила Олексич сам объехал крепость. Немцы успели поднять башни и укрепить стены. Но кое-где наверху не были готовы помосты для лучников, и ров ещё не углубили.

Александр задумчиво строгал ножом ветку. В котле на огне булькала мясная похлёбка — днём дружинники спугнули в лесу кабаниху с поросятами. Не слезая с сёдел, копьями и стрелами забили добычу.

Яков, не встревая в разговор, помешивал варево длинной деревянной ложкой. Он свою работу знал — всюду следовать за князем, следить, чтобы тот был сыт. А при угрозе — отдать жизнь. Вот и сейчас длинный меч Якова стоял под рукой, прислонённый к толстому еловому стволу.

Доварив похлёбку, Яков наполнил деревянную миску, положил большой кусок тёмного кабаньего мяса. Отрезал крошащийся ломоть ржаного хлеба и протянул миску князю.

Александр молча мотнул головой в сторону Гаврилы Олексича. Яков, не споря, протянул еду боярину, а сам достал из седельной сумы вторую миску.