Заветы предательства

— Этому не будет конца, — спокойно проговорил Борей. — Надежда обрывается на том пути, которым теперь пошел ты.

— Борей, надежды нет уже давным-давно, — голос Крия стал низким и хриплым. В груди он чувствовал биение машин, заменивших его сердца. — Она пропала в тот самый миг, когда пал наш примарх, когда отцы оказались смертными в наших глазах. Эта война закончится совсем не так, как думаешь ты, Борей, не так, как желает твой господин, — он замолчал и поднял руки вверх. Звякнули разбитые цепи, которые до сих пор болтались у него на запястьях. — Но я исполню данное мной обещание, хотя с тобой не вернусь. Ты волен воспользоваться моим обязательством. Когда придет время, ты сможешь нас призвать.

Борей долго смотрел ему прямо в глаза, затем спросил:

— Как?

— Игнарак. Безмолвие некогда горящих гор, которые разгорятся. Отправь сообщение из одного-единственного слова. Если мы все еще будем держаться, то мы услышим и ответим тебе.

Борей ничего не сказал. Лицо его вновь стало замкнутым и суровым, непроницаемым. Крий сделал шаг назад, собираясь уйти прочь. Два легионера Железных Рук помогли Борею подняться по трапу «Грозового орла», и Крий услышал, как пилот-сервитор бормочет кораблю на языке машин.

Добравшись до самого верха пандуса, Борей снова обернулся к Крию.

— Какое слово? — крикнул он ему. Крий взглянул вверх на храмовника. — Какое слово тебя призовет?

Двигатели «Грозового орла» начали наращивать энергию, взволновался раскаленный воздух ангара.

— Пробудись! — ответил ему Крий.

На усиливающемся ветру Борей помедлил чуть-чуть на вершине трапа и отвернулся.

Гай Хейли

БЕЙ И ОТСТУПАЙ

перевод Д. Водолаго

Когда-то сынов Ноктюрна было много, но осталось лишь четверо — брат Жо’фор, угрюмый Ге’фаст, юный послушник Го’сол и молчаливый Донак. Они присели за камнями над тропой. Никто из Саламандр раньше не знал друг друга, и то, что они сбились вместе посреди безумной резни, было само по себе великим чудом.

Десантники говорили шепотом. Уже много дней они не решались использовать общую вокс-сеть. По ветру едва слышно разносились голоса и постоянный скрежет точильного камня о клинок Донака. Го’сол повел плечами, чтобы размять онемевшие мышцы.

— Когда они покажутся?

Жо’фор поднял руку, призывая к тишине:

— Имей терпение, послушник.

— И замри, — добавил Ге’фаст. — Твои движения выдадут нас врагу.

Го’сол покраснел от слов Ге’фаста:

— Прошу прощения, владыки.

— Не стоит, — ответил Жо’фор. — Не так должны были проходить твои тренировки, но злоключения помогут тебе стать сильнее.

Скаут кивнул.

— Если мы выживем… — угрюмо проворчал Ге’фаст.

У старого воина не хватало терпения, чтобы поучать новичка. Жо’фор пока не успел понять, обычное ли это состояние Ге’фаста или злоба, проснувшаяся после виденных зверств.

— Брат, нужно поддерживать боевой дух послушника, — призвал Саламандра.

— А что насчет нашего боевого духа? Мои сны состоят из образов страшного предательства и смертей наших братьев от рук тех, кого мы звали друзьями.

— Просто будь полегче с парнем. — Жо’фор поднес к глазам прицел и осмотрел место, где они наспех заложили взрывчатку. — Я больше беспокоюсь за Донака. Он не произнес ни слова с тех пор, как мы его нашли. Пламя в глазах нашего брата потускнело, а кузни сердец практически остыли.

Ге’фаст посмотрел на второго десантника:

— Ты ведь понимаешь, что даже космодесантник не все может вынести. И тебя это коснулось, не отрицай.

Жо’фор ответил тихим, едва различимым голосом:

— Коснулось, брат. Мои сердца ноют от печали, мой разум не может до конца осознать чудовищность произошедшего. Мои глаза болят от горя. — Он повернулся к Ге’фасту. — Но сильнее всего мой гнев. Мы служили в разных ротах, но все четверо были рождены в огне и ярости. Наше братство нерушимо. Это поддерживает меня, придает мне сил. Другие легионы могут обрушить на сынов Ноктюрна что угодно, но им никогда не разбить наши братские узы. Придет время расплаты. Это я и скажу любому, кто сомневается в нас.

Ге’фаст мрачно кивнул. Когда он снова заговорил, то был уже спокойнее:

— Поэтому мы и следуем за тобой, брат.

— Еще не все потеряно, — ответил Жо’фор. — То, что предатели тратят столько времени на зачистку, дает мне надежду. Я не верю, что мы последние слуги Императора на Исстване-Пять.

Ге’фаст усмехнулся за забралом шлема:

— А если последние?

Жо’фор слегка развернулся:

— Тогда мы будем сражаться до самого конца. Теперь помолчи. Приближаются Повелители Ночи.

Все воины застыли, слившись с камнями. Они ждали, пока до генетически усиленного слуха не донесся звук двигателей. Го’сол поднял взгляд:

— Вы слышите?

— Мотоциклисты, — ответил Ге’фаст. — Отступаем?

Жо’фор покачал головой:

— Слишком поздно. Смотрите!

Из-за поворота показался силуэт легионера. На нем не было брони, а бледную плоть покрывали рубцы. Десантник, шатаясь, двинулся в сторону ущелья, где были заложены мины-ловушки Саламандр.

— Сейчас? — Го’сол достал детонатор, но Жо’фор резко поднял руку:

— Стой. Перед ними бежит не предатель…