Зависть кукушки

Словом, картинка слетела со стены и завалилась за кухонный диванчик. Тетя Женя всполошилась и, сколько Эдька ни уверял ее, что этой фигне ничего не сделается до утра, заставила его оторвать задницу от стула и отодвинуть диванчик. Вместе с картиной она извлекла из-за диванчика еще и мою кофту. Ту самую, которую я зову «маминой».

Тут я было удивилась: как это моя кофта могла оказаться в таком неожиданном месте? Но тут же вспомнила… В тот день, когда по моей вине случилась беда с Сережкиной бабкой, я прибежала к Эдьке за помощью, ревела, и он заставил меня выпить «душеукрепляющее». Мне тогда стало очень жарко, я скинула кофту и бросила ее на спинку кухонного диванчика, откуда она, наверное, и сползла на пол. А я, будучи в неадекватном состоянии, забыла про нее, а потом и не вспоминала, потому что на улице потеплело и теплая кофта стала не нужна…

Обнаружив кофту, тетя Женя всполошилась еще больше и вознамерилась немедленно вернуть мне мою вещь. Эдька и тут пробовал отговорить ее, убеждал подождать до утра, но тетя Женя, дай ей бог здоровья, не согласилась и побежала ко мне. Она звонила и колотила в мою дверь, но я не отзывалась.

Призванный на подмогу Эдька предположил, что меня нет дома, и опять стал убеждать мать отложить возвращение блудной кофты до утра. Но тетя Женя не поддалась. Наверное, мой ангел хранитель, махнув рукой на толстокожего Эдьку, толкал ее под ребро и не давал угомониться. Она точно знала, что я дома, она слышала из-за стенки, как я возилась на кухне, свистела краном, щелкала выключателем… И то, что я не открывала им дверь, беспокоило ее.

Эдька позвонил мне на мобильник, и они с тетей Женей услышали, как мой телефон поет за дверью. Стало ясно, что я все-таки дома. Тут тетя Женя встревожилась уже не на шутку и погнала Эдьку за ключом от моей квартиры, который всегда висел на гвоздике у них в прихожей.

Зайдя в мою квартиру, Эдька и тетя Женя обнаружили меня лежащей на диване без сознания, а на столике рядом лежала «предсмертная записка», придавленная пузырьком от препарата, вызывающего в больших дозах потерю сознания и смерть.

– Вот эта хрень как к тебе попала?! – загремел Эдька, схватив с подоконника аптечный пузырек из темного стекла и потрясая им перед моим носом.

– Этим же препаратом были отравлены Серегин отец и его жена, – тихо сказал Витя.

Я молчала.

– Эд, не кричи на Грунечку, – вступился за меня Витя, увидев, что Эдька открывает рот для новых воплей. – От твоего рыка толку все равно нет.

Эдька осекся, перевел дух и уже спокойно закончил рассказ:

Тетя Женя кинулась было вызывать «Скорую помощь», но Эдька ее остановил. Во-первых, он знал, как суицидный диагноз осложнит мою жизнь в будущем, во-вторых, даже увидев своими глазами записку, даже прочтя ее и поняв ее смысл, он не смог до конца поверить, что я и Сергей могли сделать то, о чем шла речь. Словом, он не захотел сдавать меня правоохранительным органам и принялся реанимировать меня сам…

Только тут я в полной мере поняла, что сделал для меня Эдька. И чуть не заплакала, когда он сказал: «Не смог поверить». И поклялась, что никогда не забуду ему этих слов.

– Эдя, – сказала я. – Спасибо тебе и тете Женечке! Эдя!..

– Ну наконец-то удостоился «спасиба», – заворчал Эдька. – Может, наконец, и объяснишь хоть что-нибудь? Хотя бы в качестве благодарности!..

– Да я бы рада, – сказала я, сжимая виски, потому что от напряжения у меня начала болеть голова. – Только я не понимаю, как это случилось! Не понимаю!!! Я не писала этого, и я не принимала этой гадости! Я думала, я рыбой отравилась! И мне не в чем каяться, я никого не убивала!

– Стоп, Грунечка, – начал рассудительный Витя. – Расскажи подробно, что ты делала вчера и что ела… – он обернулся к Эдьке. – Как быстро действует этот препарат?..

– Быстро, – буркнул Эдька. – В больших дозах почти сразу.

– …что ты ела за ужином? – закончил Витя.

– Ну, делала что обычно, работала, – начала вспоминать я. – Вечером ела макароны и пила чай с шоколадной пастой, мне ее тетя Женя дала, но я ее и утром ела… А где она?..

– Кто «она»? – озадачился Витя.

– Шоколадная паста… Банка… Там еще оставалось, я думала, еще утром чаю попью… Тут стояла. – Я показала на стол.

Витя вопросительно взглянул на Эдьку.

– Ничего тут не было, – удивился тот. – Поди, все слопала и забыла. Мозги-то отшибло после этой хрени!

– Нет, – сказала я, вдруг начиная что-то понимать. – Была. Стояла вот тут. И пасты оставалось немного, я еще хотела утром чай попить…

– Да какая разница-то? – раздраженно спросил Эдька. – Сама говоришь, утром ела, и ничего… Да и мы с матерью ее ели, пасту эту… При чем здесь она, ты препаратом отравилась, а не пастой, если бы паста испортилась – картина отравления была бы другая! Эй, ты чего?

Я терла ладонями лоб и мычала от усилия. Мне нужно было вспомнить, вспомнить! Что-то важное, очень важное!.. И я вспомнила… Вспомнила ощущение присутствия кого-то, кто ходил, трогал меня и что-то делал возле меня, а я не могла шевельнуться и открыть глаза. И это было до того, как Эдька начал орать и лупить меня по щекам!