Завод войны

Шагнув на металлическую платформу на краю стальных джунглей, я осознал, что явился сюда один. Вот уж точно — остальные не пошли сюда определенно вопреки собственному желанию. Следом за Пенни Роялом я приблизился к цилиндрической конструкции–таблетке, которая вмещала — или должна была вмещать — ИИ завода–станции Цеха 101. Здесь шипы Пенни Рояла размылись и просто–напросто прошли сквозь стену, разметав по сторонам железные щепки. Отгоняя от себя мусор, я тоже вошел внутрь строения и огляделся.

Все вокруг было завалено поломанными механизмами: выпотрошенными големами, расчлененными роботами, раскуроченными компьютерами. Когда–то здесь шла настоящая битва. Пенни Роял завис возле перекошенных лапок зажима для кристалла. Они еще держали решетчатый контейнер, в котором поблескивало несколько осколков кристалла ИИ. Остальные осколки валялись на полу или, медленно дрейфуя, парили в вакууме — вот уже, наверное, больше века. Я шагнул вперед, заметив, что некоторые роботы поблизости уцелели. Тянувшеся от них оптические кабели исчезали в черной стеклянной подставке под зажимом. Наверное, этими роботами когда–то управлял непосредственно ИИ Цеха 101. А сидели они на оптической привязи, чтобы их не увели потенциальные захватчики.

Приблизившись, я осмотрел робота, нависшего над остатками ИИ Цеха 101. По–моему, выглядел он не вполне нормально. Стоял, как и все остальные здесь, на длинных тонких ногах цапли, но верхняя половина — цилиндр, окаймленный множеством рук, — отсутствовала. На ее месте находился обыкновенный одноствольный пулемет с ленточной подачей патронов, ствол которого был направлен на ящик ИИ. Похоже, предосторожность с оптоволокном все–таки не сработала. Я оглянулся на Пенни Рояла.

Черный ИИ вытянул серебристые щупальца и перемешивал летавшие осколки, создавая какой–то вращавшийся узор. Один осколок он подтолкнул ко мне, и я, отпустив шип, поймал его.

«Отличная была идея — одарить ИИ завода–станции эмпатией и сознанием человеческой матери, чтобы он наверняка приглядывал за своими детишками».

Это говорил боевой дрон–богомол из памяти Рисс, но цунами других, несущих горе воспоминаний жертв Пенни Рояла смыло фразу. Я

переживал чужие потери родных и друзей, счастья и надежд — и чувствовал немыслимую, невыразимую боль матери, терявшей дитя. Но мне было в тысячу раз хуже, боль разрывала меня, будь я всецело человеком, человеком обычным, она просто обратила бы меня в прах. И я обнаружил, что могу ментально отступить от нее — хотя в реальности я, оторвав ноги от пола, свернулся в позе зародыша вокруг стержня боли…

ИИ Цеха 101 не входил в число первых ИИ заводов–станций, созданных во время войны. Он был поздней версией, сплавом выживших разумов — разумов боевых дронов и разумов големов, корабельных разумов и человеческих мемо–записей, собранных и слепленных воедино. Некоторые из них остались в живых из–за производственных дефектов, возникших в спешке при производстве кристалла ИИ, что делало их негодными для мирного времени. Некоторые страдали психозами, мышление других не поддавалось описанию в человеческих терминах. Итоговый разум, включивший и копию человеческих эмоций, должен был стать синергетической производной этих частей. Предполагалось, что он выберет лучшие для своей задачи черты и включит их в себя. Но случилось иначе — разум включил все и с самого начала был нестабилен. Земля–Центральная не заменила этот ИИ, поскольку сочла, что в условиях военного времени недостатки такого решения перевесят выгоды. ИИ делал свою работу, и делал ее хорошо — поэтому исправление ошибки могло и подождать какое–то время.

Горе, которое чувствовал ИИ, когда уничтожали кого–то из его детей, заставляло его делать следующих лучше, прочнее, способнее к выживанию. Ненависть к прадорам толкала его на создание все более и более смертоносного оружия. По матрицам выживших он сотворил несколько весьма удачных ИИ. Процент неудач при производстве жизнеспособного потомства был высок, но приемлем. А затем атака прадоров изменила все.

Цеху 101 пришлось наращивать, наращивать и наращивать темпы производства детей. Ограниченный в материалах, завод создавал далеко не лучшие образцы своей продукции. Всего за несколько дней он состряпал тысячи чад — и отправил их прямиком на погибель в горниле боя. Хуже того, у него не было ни времени, ни ресурсов, чтобы настраивать их кристаллы, стирая все чувства. И дети умирали, иногда с криками, иногда просто ошеломленные, в непосредственной близости от ИИ, потому что он волей–неволей командовал ими, что создавало петлю обратной связи, поскольку эмоции детей текли через разум родителя. Жалобное подвывание, усиливаясь и накапливаясь, становилось воплем. Горе беспрестанно калечило ИИ — и его ненависть обратилась внутрь.

«Угу, — сказал богомол, скрежеща жвалами. — Цех 101 спятил, чокнулся, с дуба рухнул, пересчитав по пути все ветки».