Завод войны

Женщина поднялась, чтобы посмотреть на себя на экране, который работал сейчас зеркалом. Она была красива, как когда–то. Интересно, предстоит ли ей теперь вновь пережить стремительный переход к уродству, перед тем как опять превратиться в капюшонника? Она запустила пальцы в густые черные волосы, потом руки скользнули по шее, поползли ниже, легли на округлые груди. Так вот чего она хотела: просто жить в этом теле снова. Изабель погладила плоский живот, волосы на лобке — и коснулась пальцем вагины. Чувство, пронзившее ее, было таким острым, что она стремительно отдернула руку, вспомнив о том далеком прошлом, когда она вот так вот ласкала себя, стоя перед клиентом. Теперь она не желала устраивать представления для всяких там извращенцев. Отвернувшись от экрана, женщина подошла к шкафу, открыла его, вытащила белье, надела бюстгальтер и трусики, натянула узкие черные брюки, влезла в розовую хлопковую блузку, застегнула сандалии, потом тщательно причесалась, чуть–чуть подвела веки и выбрала пару клипс–липучек — фиолетовые бриллианты, под цвет глаз. Но что теперь?

Может, Трент решил вернуть ее к жизни? Или сапфировая серьга давным–давно сменила владельца? Возможно, ее пробудило некое частное лицо и теперь она находится во времени, где нет никакого Государства?

— Ладно, я готова, — произнесла она вслух.

Дверь каюты, щелкнув, открылась. Женщина повернулась, подошла к проему и шагнула в коридор, определенно не являвшийся частью «Залива мурены». Такие большие овальные туннели встречаются на прадорских судах, только тут стены не выложены искусственным камнем, нет светящейся растительности и нет вшей. Она повернула направо и пошла, наслаждаясь тем, что вновь идет прямо, как человек, а не несется, перебирая многочисленными конечностями и волоча по полу брюхо. Наконец она достигла огромной, разделенной по диагонали двери в прадорскую святая святых — кабинет капитана. Створки разошлись, исчезнув в стенах, но внутри не было видно ничего, кроме темноты. Изабель медлила.

Способны ли прадоры запускать человеческие мемпланты и управлять виртуальностью? Неужели ее кристалл попал в клешни этих чудовищ, и если так, чего они хотят от нее? Что ж, есть только один способ выяснить. Очевидно, тот, кто контролирует этот нереальный мир, — кем бы он ни был — дал ей определенную степень свободы. Но ему тоже что–то от нее нужно — может, помучить, а может, заставить бежать по бесконечному кругу безумных сценариев. Она не в силах остановить это. Женщина медленно шагнула во тьму. Пол под ногами стал неровным, потом под сандалиями захрустел гравий. Впереди прорезалась какая–то полоска и повеяло морем. Внезапно участок над полосой посветлел, и сияние восходившего солнца подчеркнуло синеватую серость облаков на бледном небе, превратив все, что ниже, в черные силуэты.

— Что ж, это неожиданно, — раздался чей–то голос.

Огромный красный шар солнца быстро поднялся и завис над горизонтом, под ним колыхалось лиловое море. Впереди раскинулся белый песчаный пляж, прилежно облизываемый ленивыми волнами. Изабель услышала крик — определенно не чайки. Посмотрев налево, увидела скучный пустынный ландшафт, украшенный кое–где редкими бледно–зелеными мясистыми растениями, формой напоминавшими розу. Растения жались к подножиям гранитных скал, чьи острые вершины терялись в туманной дымке. Справа та же пустыня подкатывала к пологому холму, оккупированному, точно вражеской армией, густыми зарослями гигантских папоротников. А впереди, на камне у берега, сидел человек. Изабель подошла к нему.

— Что — неожиданно? — спросила она.

Мужчина, коротко стриженный блондин с — как оказалось — голубыми глазами, перестал изучать собственные ладони и посмотрел на нее. По–своему он был довольно привлекателен, но мускулами похвастаться не мог и выглядел глупо в дурацких пестрых шортах и майке–безрукавке. Ничего общего с брутальными качками — типажом, который всегда предпочитала Изабель, — у него не было.

— Как себя чувствуешь, будучи настоящим человеком, — ответил он мягким, не вызывающим опасений голосом, протянул руку, подобрал камешек, крепко сжал его — и отпустил, уронив на песок.

Изабель подумала немного над его словами и предположила:

— Ты — ИИ, бродящий по этой виртуальности как человек?

— Частично, — ответил он, скривившись.

— Хайман?

— В некотором роде.

— Чего ты хочешь от меня?

Кажется, он опечалился.

— Я изучил всю твою жизнь, Изабель. Я знаю, почему ты стала тем, чем ты стала, мне известны побудительные мотивы каждого из твоих поступков. Сперва я восхищался, но потом обнаружил, как нарастает во мне отвращение, поскольку, исследуя подробности и взаимосвязи, любой поймет, что сама концепция выбора есть ложь.

— Я не верю в предопределение, — разозлилась вдруг Изабель. — Я сама делаю свой выбор — каждый раз. Я выбрала свой путь.

— Предопределение, — повторил мужчина, отворачиваясь. — Как развитым существам, нам его не избежать.

Но как существа, способные менять и наши тела, и наши сознания, мы можем ввести понятие случайности…

— Ты так и не сказал, что тебе нужно, а также кто — или что — ты такой.