Заводские настройки

Мой родной Чебаркуль – город маленький, где все друг друга знали. Добрые люди донесли маме, что я гуляла в дождь «босиком». Но мама-кремень: заявляла всем, что так решила я, и она меня отпустила. Ведь ничего страшного не случилось. На улице тепло, хоть дождь обильно поливал улицы. Горячий чай в химчистке перед началом смены, вторая обувь, горячий стан – и всё отлично. Ведь дождь когда-нибудь закончился бы.

И снова простыни, пододеяльники, наволочки. Изредка полотенца, скатерти и салфетки. По понедельникам и средам новый привоз белья. Бодрые грузчики таскали огромные тюки на склад, где Валентина Ивановна распоряжалась, куда их расставлять, чтобы хватило места. Стиральные машинки жужжали без перерыва, но и они не могли заглушить пищание гладильного стана. Иногда Татьяна Сергеевна, сжалившись, отпускала нас на перерыв:

– Идите, девочки, чаю попейте! Совсем с ума сойдёте тут. А мы пока бельё разберём.

Пили чай и переодевались в одной большой комнате, где свободно размещались: пара плательных шкафов, письменный стол, два потёртых красных кресла и несколько стульев и тумбочек. Места было достаточно. На окне колыхались лёгкие белые занавески с висячими тесёмками, а на подоконнике притаились кактус, герань и денежное дерево.

Для перерывов, помимо чая, я обычно брала с собой что-нибудь почитать из школьной программы. В рабочий месяц я наслаждалась «Бесами» Достоевского, внеклассное чтение, так сказать. Книжка довольно тяжёлая в прямом смысле этого слова: еле умещалась в рюкзак. За «Бесов» я взялась, узнав, что моя любимая группа «Ария» написала песню, вдохновившись романом.

Мне нравилось работать в химчистке. Чисто, светло. Старшие коллеги тепло относились к нам. Никакого лишнего контроля, всё на доверии. Кто бы мог подумать, что это так важно. Ведь мне было всего четырнадцать, и я многого не умела.

Единственное, что несколько омрачало картину – это проходная. При устройстве на работу мне выдали временный пропуск – картонную книжечку с фотографией и всеми данными. Я показывала её охраннику вместе с паспортом, он нажимал на кнопку, и возле вертушки загоралась зелёная стрелка разрешения. Потом металлоискатель – и я на территории. На второй год моей «стажировки» на проходной появился один товарищ, любитель пообщаться.

– Девушка, что-то вы не похожи на эту фотографию, – заявлял он, рассматривая пропуск. – Так и быть проходите.

– Что-то вы сегодня рано. Уже отработали?

И так далее. И не сказать ему ничего. Что я могла? Оставалось только терпеть и преодолевать рамку раз за разом, как олимпийский барьер. Его фразочки выбивали из колеи. Я не понимала, чего он ко мне прицепился.

Когда я в третий раз устроилась по договору подряда, наш руководитель, Александр Михайлович, неожиданно перевёл меня в бухгалтерию. Не успела я и недели проработать в родной химчистке, как за мной пришли. Я совершенно не понимала, что мне делать в бухгалтерии.

– Собирайся, Александра, идёшь в бухгалтерию. Там секретарь в отпуске, надо помочь.

– Но чем я там заниматься буду?

– На месте разберёшься.

Вот так, легко и просто я сменила профессию. Посадили меня в приёмную главного бухгалтера, велели отвечать на звонки, приносить кофе, готовить документы… Из этого списка я более-менее могла только варить кофе: Ирина Петровна вызывала меня к себе, протягивала чашку с уже насыпанным растворимым кофе. Я шла к кулеру и наливала туда кипяток. Повезло мне с начальницей хоть здесь.

К слову, главного бухгалтера боялись на всём заводе. Она легко отчитывала любого начальника при малейшем несогласии. Ор, как говорится, стоял на весь двор, то есть на приёмную. Эта грузная женщина с короткими рыжими волосами при желании могла бы съесть кого-нибудь из своих оппонентов. К счастью, каннибализма за ней не водилось.

А ещё она курила у себя в кабинете в окно. И её за это не наказывали. Зато запах дотягивался и до приёмной, некоторые сотрудники даже удивлялись, как я это выдерживала:

– А родители тебе ничего не говорят про запах? – интересовались любопытные. Я лишь отрицательно мотала головой. Родители-то знали, где и с кем я работала.

Мне повезло, что Ирина Петровна ни разу на меня не наорала: то ли понимала, что я мелкая совсем и ничего не знаю, то ли её всё устраивало. Они вместе с заместительницей приезжали на работу из Челябинска на служебной машине. Я даже познакомилась с водителем Сергеем, который их возил.

– Где там мои дюймовочки? – спросил он, как-то явившись в приeмную в конце дня. Видимо так выражалась его любовь к начальницам, потому что на «дюймовочек» они тянули разве что в молодости.

Я потихоньку общалась с бухгалтерами, и мне даже поручили ответственное задание: проставить печати на талонах на молоко. Целая кипа листов. Поначалу дело спорилось: я шлeпала печати только так. Но руки уставали, чернила заканчивались, появлялись другие дела… Заправить печать, не извозиться в чернилах самой и не запачкать пространство вокруг – великое искусство для меня, чьи руки постоянно пестрели синими пятнами от шариковой ручки. И, кажется, я его постигла.