Завоеватель сердец

– Я уже сказал тебе. Я не убивал его, но он умер у меня на руках, и это я, завернув его в свою мантию, распорядился отвезти тело Эдгара обратно в дом, который он так любил. Я стал искать его среди павших после того, как битва закончилась, и нашел, когда он был еще жив. Эльфрида, между нами не было ни крови, ни ненависти. Клянусь в этом святым распятием. Мы говорили о прежних временах в Руане, вспоминали старые забавные шутки. Мне трудно рассказывать об этом. Но, умирая, он сказал: дружба способна выдержать любые испытания.

По щекам Эльфриды потекли слезы.

– Ты не убивал его. Нет, ты не мог этого сделать. Но он лежит между нами, и ты не можешь взять его. – Девушка выставила руки перед собой, не давая Раулю приблизиться. – Взгляни, что встало между нами! – сказала она. – Все кончено, Рауль, и та мечта, что мы делили вдвоем, разбилась вдребезги.

Он опустил глаза. Под простым могильным камнем покоился Эдгар. На несколько долгих мгновений Рауль замер, склонив голову, но потом все-таки заговорил снова:

– Ты ошибаешься. Эдгар не хотел бы стать преградой между нами. Когда он произнес твое имя в последний раз, то просил меня позаботиться о тебе.

Эльфрида покачала головой.

– Ты – мой враг, – сказала она. – Нормандцы убили всех, кто был мне дорог. Все кончено.

В голосе Рауля зазвучали жесткие нотки. Он сказал:

– Даже если бы я зарубил Эдгара собственными руками, я все равно взял бы тебя. Я пришел к тебе дорогой войны, потому что другого пути не было. – Рауль перешагнул через могилу и схватил девушку в объятия. – Неужели ты все забыла? – спросил он. – Неужели забыла, как обещала верить мне, даже если я вот так приду к тебе?

Она не сопротивлялась, но и поддаваться не желала. Мадам Гита разгневанно заявила:

– Вы забываетесь, шевалье. Вы ведете себя неподобающе, что недопустимо в таком месте. Моя племянница не хочет иметь с вами дела.

В ответ он лишь крепче прижал Эльфриду к себе, так что кольца его кольчуги впились ей в щеку.

– Ты готова сказать, что не желаешь меня видеть? О, сердце мое, я способен умереть, только бы избавить тебя от этой боли и скорби! Или ты действительно веришь, что я мог бы взять тебя так, как сказал только что? Тебе прекрасно известно, что нет!

– Вокруг нас одна лишь смерть, – приглушенным голосом ответила Эльфрида. – И ты смеешь говорить о любви?

– Да, смею. – Он крепко взял ее за руки и отстранил от себя, глядя на нее сверху вниз. Еще никогда она не видела такого строгого и сурового выражения в его глазах. – Ты – моя, Эльфрида, – сказал Рауль. – Я не отпущу тебя и не отдам никому.

Мадам Гита потянула его за рукав.

– Отпустите ее немедленно! – провозгласила она. – Или ты забыл, нормандский волк, что Эльфрида потеряла отца и брата? Разве может она сейчас думать о замужестве, бедняжка? Она намерена вверить себя Святой Церкви, шевалье, что сулит ей куда более надежное прибежище, чем ваши объятия!

Рауль отпустил Эльфриду; лицо его помрачнело.

– Скажи мне об этом сама, Эльфрида! – попросил он. – Ну, давай же, я хочу услышать эти слова из твоих собственных уст! Иначе я им не поверю.

Девушка посмотрела на тетку, потом перевела взгляд на священника.

– Я действительно так говорила, – пролепетала она. – Кругом так темно и страшно, и повсюду смерть… смерть! В монастыре я вновь обрету покой.

– А счастье? – осведомился он.

Она горько улыбнулась.

– Нет, это мне не грозит. Я потеряла надежду на счастье, зато могу обрести покой.

– Вот, значит, как? – Он скрестил руки на груди и окинул ее взглядом, в котором больше не было ни доброты, ни жалости. Да он их и не чувствовал. Эльфрида была его женщиной, а теперь вдруг вздумала отрицать его право взять ее. Рыцарское благородство и галантность, которыми он руководствовался всю жизнь, куда-то исчезли, и на смену им пришло куда более примитивное чувство. – В таком случае откажись от клятв, которые ты мне давала! – хрипло повелел он. – Предай свою любовь, Эльфрида! Ну же, давай! Если ты меня больше не любишь, то наверняка можешь сказать об этом!

Под его взглядом она поникла; он увидел, как по щекам ее потекли слезы, но выражение лица Рауля не смягчилось. Мадам Гита уже готова была раскрыть племяннице свои объятия, но он выбросил руку, схватил ее за запястье и грубо оттолкнул.

– Не подходите к ней! – рявкнул Хранитель.

Эльфрида взмолилась:

– Сжалься надо мной, Рауль! Мне столько пришлось вынести. О, нет, ты не можешь быть таким жестоким сейчас! – Она робко взяла его за локоть, но он не пошевелился.

– Я чувствую к тебе не жалость, – сказал он, – а одну лишь любовь, которая сильнее жалости. Эдгар умер, но мы-то должны жить дальше, а счастье – вот оно, рядом, сто́ит только протянуть руку. А ты готова с презрением отвергнуть его, заточив себя в монастырь. Кстати, у меня есть письменный акт дарения, которым мне пожалован Марвелл; если я – твой враг, говори смело, я порву его, и покончим на этом. Потому что, хотя я могу взять тебя силой, но не сделаю этого. Мне не нужна невеста, которая придет ко мне против своей воли.

Мадам Гита раскраснелась и преисполнилась негодования.