Завоеватель сердец

Юдифь взглянула на нее со странным выражением в глазах.

– Пусть Господь дарует тебе мужество, сестра, потому что, мне кажется, я разгадала твою тайну.

– Святые угодники! У меня достанет мужества дать отпор Нормандскому волку!

– А дать отпор собственным желаниям ты тоже сможешь, дитя мое? – Юдифь ласково обняла сестру. – В душе у тебя начался ураган, милая. Твое сердечко жаждет любви. Не будет тебе покоя, пока Вильгельм не станет твоим.

Угадала Юдифь ее тайну или нет, но в ту ночь, как и во многие последующие, Матильда боялась разделить свое ложе с любовником. Образ Вильгельма преследовал ее; она очнулась от ночных кошмаров, вся дрожа; ей казалось, что она буквально кожей чувствует, как его воля подчиняет ее себе. Да, он действительно вознамерился заполучить ее во что бы то ни стало. Он продемонстрировал это самыми разными способами, играя с нею, как кошка с мышкой, что было невыносимо для своевольной, упрямой девицы. Матильда уже готова была сдаться и не могла: один Господь знает, что из всего этого выйдет. Она села на постели, освещенная лунным светом, подтянула колени к груди и оперлась о них подбородком, словно белая ведьма, какой он и называл ее. Золотистый каскад волос окутывал ее фигурку, взгляд был устремлен куда-то вдаль и ничего не выражал, но мысленно леди уже плела интриги и заговоры. Холодное Сердце! Неприступная Цитадель! По губам Матильды скользнула довольная улыбка. Она беспрестанно повторяла про себя его слова, словно пробуя их на вкус. Женщина с радостью покорила бы Воинственного Герцога, но он был слеплен из опасного материала; в нем таился демон, которого ему пока что удавалось держать на коротком поводке. Матильда женским чутьем угадала его присутствие, и этого оказалось достаточно, чтобы понять, сколь опасную игру она затеяла с человеком, совершенно непривычным к подобным тонкостям и полунамекам. Грязная кровь! Манеры настоящего бюргера! Она поднесла руку к свету и уставилась на синяк, который на ее коже казался черной тенью. Вот ее пальцы бережно коснулись его. Господи Иисусе, этот мужчина не сознает собственной силы! Матильда покачала головой, с содроганием представляя себе, какой он бывает в гневе, но потом поняла, что не обижается на него за столь грубое обхождение. Если она сумеет разжечь в герцоге пламя и сама сгорит в нем, то не станет винить его за это. Его пальцы сжали ее нежную плоть с такой силой, что Матильда едва сдержала крик боли. Женщина понимала – она оказалась в его власти, но отнюдь не была уверена, что он сумеет правильно распорядиться столь нежным сокровищем. Тем не менее перед лицом его грубой силы Матильда сохраняла спокойствие; страх, который она испытывала, был вызван той неосязаемой властью, которую Вильгельм обрел над ней. Страх неслышно подкрадывался к ней в тишине ее опочивальни, холодными лапками гладя ее по спине, и таился рядом, даже когда герцог был далеко. Пусть она уже успела побывать и супругой, и вдовой, сердечко ее оставалось свободным, пока Нормандец не вошел в зал для аудиенций ее отца и не вперил в нее свой тяжелый взгляд. Матильда заметила, как его темные глаза вдруг зажглись внутренним светом; он пожирал ее взглядом; она почувствовала себя голой, и гнев боролся с бурной радостью в ее душе. Холодное Сердце! Неприступная Цитадель! Ах, если бы это было так на самом деле!

Матильда покачала головой! О, кажущаяся хрупкость бедных женщин! Стиснув зубы, леди принялась возводить бастионы и контрэскарпы, планируя поражение того, кто вознамерился начать осаду. Ей было над чем поразмыслить; подбородок ее вновь уткнулся в колени; лунный свет теперь озарял волшебную фею, плетущую заклинания, неподвижную и очаровательную.

В Матильде жарким пламенем вспыхнула ненависть. Нормандский волк! Безрассудный, наглый, выбирающий себе добычу. Святая Дева Мария, дай ей силы повергнуть его к своим ногам и превратить в бессловесного раба!

Перед мысленным взором Матильды вновь всплыло его сильное, волевое лицо; в жилах ее забурлила кровь, а синяк на руке вдруг налился предостерегающей болью. Она прижала руки к груди, словно для того, чтобы унять разбушевавшееся сердце. О, дикий Воинственный Герцог, сними свою осаду!

Вот так она молилась про себя, в исступленном молчании, но, когда сон пришел за Матильдой, ей снилось, будто она вновь стала невестой.

Глава 3

Игра в кошки-мышки продолжалась; мужчина становился все смелее, а женщина вела себя все более невразумительно и непостижимо даже для себя самой. Что думал об этом Мудрый Граф, оставалось только гадать. Сохраняя невозмутимое выражение лица, он уголком глаза поглядывал на герцога и говорил о чем угодно, только не о браке. Что до миледи, то она смиренно складывала руки на коленях и взирала на происходящее с затаенной улыбкой. Герцога могли бы насторожить искорки, вспыхивающие в ее глазах, но что он знал о женщинах? Ровным счетом ничего, как клятвенно уверял сам: в этом не было никаких сомнений.

Проведя ладонью по ее шее, скользнув по полной груди и остановившись на талии, он пылко вскричал: